Преимущества? Как именно можно их использовать? И что ощущает человек, удерживаемый в таком яйце? От одной мысли об этом у меня возникло отвращение.
– Как же этот камень оказался здесь, ненужный, если он представлял для кого-то интерес? – однако спросил я.
– Он был перенесён сюда относительно недавно, – без всякого интереса в голосе продолжил он, – До этого он лежал в земле, пока его не раскопали во время реконструкции.
– Вы были сардом? – на всякий случай решил я поинтересоваться.
Он кивнул, и я в первый раз в его глазах заметил едва заметную искру удивления.
– А ты разве нет?
Я немного растерялся.
– Я бенайт.
Он внимательно смотрел на меня, уйдя в раздумья.
– Но у тебя есть меч, – показав лёгкие признаки оживления, прокомментировал он.
Я не знал, как реагировать на подобное утверждение.
– У всех боевых бенайтов есть мечи.
Он наградил меня странным взглядом.
– Боевой бенайт? – спросил он тихо, – Для меня это понятие лишено всякого смысла. В ваше время бенайты стали похожими на сардов?
Тут я вспомнил небольшой экскурс по древней истории, услышанный от Дрэмора на Весане.
Может быть, бенайты действительно вначале обходились без мечей? Почему бы и нет, меч ведь оружие.
– Возможно. Я почти ничего не знаю о ранних бенайтах.
На этом его интерес снова начал угасать.
– А как происходит заключение в кристаллы?
Некоторое время он молчал, казалось, вспоминая давно забытое прошлое.
– Есть много разных способов, – наконец изрёк он, – Самый простой – во время бестелесного состояния, когда сознание и так уже отделено от тела.
Меня захлестнуло сильное волнение, и это не ускользнуло от его внимания.
– Да-да, бестелесный опыт – достаточно опасное предприятие, – поучительно изрёк он, взглянув на меня, – и к нему стоит прибегать только в крайних случаях, когда уверен в отсутствии ловушек.
– А как… – я сглотнул, – Как достигается бестелесное состояние?
– Я вижу, что ты это и сам знаешь, – мягко сказал он, – Какова причина твоего вопроса?
Я раздумывал недолго.
– А куда девается тело, если сознание попадает в ловушку?
Он внимательно выслушал мой вопрос, но, казалось, не совсем понял сути.
– Почему оно должно куда-нибудь деваться? – терпеливо спросил он, – Оно остаётся там, где ты его оставил.
Я перестал что-либо понимать.
– Но ведь тело куда-то исчезает в состоянии невесомости, возможно в подпространство, а сознание при этом находится в движении, – попытался я объяснить свой вопрос.
Мой собеседник снова ушёл в раздумья.
– Ты, похоже, говоришь о менее распространённом способе, который я не изучал, но, думаю, разница небольшая.
– Я не знаю другого способа, – с удивлением заметил я.
– Похоже, в ваше время многое изменилось, – всё с тем же безразличием констатировал он, – Известный мне способ легко доступен из состояния сна, и не требует лишних усилий.
Может быть, у древних это не требовало лишних усилий, но сомневаюсь, что, то же самое можно сказать о нас.
– Моё время истекает, – прервал он мои мыслительные процессы, – Я должен покинуть этот мир. Я пришёл ради того, чтобы предостеречь тебя.
– От чего? – встрепенулся я.
– Возможно, ты уже знаешь об этом, и я не скажу тебе ничего нового, – начал он и после секундной паузы продолжил, – В подобных храмах любое действие такого масштаба, которое совершил ты, вызывает всплеск, и его можно уловить из других точек вселенной, находящихся в связи с этим местом. Ты должен быть готов, что кто-нибудь откликнется на него.
– Вы хотите сказать, что все сардские храмы соединены между собой? Что-то вроде сети?
– Да, это так, – так же индифферентно подтвердил он, – Но не только сардские.
– А как же тот храм на Керефе? Его грабили и уничтожали на протяжении многих лет. Почему никто не остановил разбой?
– Я не могу сказать что-либо по поводу твоего случая, но подозреваю, что раз это произошло, то кому-то это было нужно.
Кому-то нужно? В чём же была выгода? Всё артефакты пропали, растворившись на чёрных рынках, и их уже не найти.
С другой стороны, те же самые сарды могли выкупать их. Возможно, что разворачивать всякую деятельность в подобной близости от Хайдона было крайне рискованно, если они действительно не хотели себя выдавать. А может, Ресот был их непосредственным посредником? В этом случае, всё прямиком попадало бы в нужные руки, минуя рынки.
– А теперь мне пора, – снова выдернул он меня из размышлений.
Мне было жаль так быстро расставаться. Он был кладезем тысячелетних знаний, но я не смел его задерживать, впрочем, это было мне и не под силу.
Переговоры с сиконцами подходили к концу. Ещё пару дней, и можно было поставить финальную точку. Моё присутствие постепенно становилось необязательным, все вопросы были решены, и началась стадия подписания договоров.
Слова старого сарда подтолкнули меня к новой серии экспериментов. То, что он говорил, не выходило у меня из головы. Как же можно достичь бестелесного состояния из сна?
После многочисленных попыток я почти смирился с тщетностью своих попыток. В очередной раз, уже не веря в успех, я устало провалился в сон, который стал отражением моих переживаний.
Я был одержим всё той же идеей, когда обнаружил себя на краю отвесной пропасти без конца и края. Дальше всё было как в реальности: прыжок, ощущение полёта, отсутствие тела. В этот момент меня выдернуло из бессознательности, и меня осенило, что вокруг была вовсе не панорама из сна, а комната, где я заснул.
Моё сознание висело где-то сверху, а внизу я увидел себя самого. Помня о предостережениях сарда, я не стал покидать пределы комнаты, а просто начал привыкать к ощущениям. В отличие от полётов, в таком виде я мог долго висеть неподвижно на одном месте. Пытаясь повторить эксперимент, я понял, что без имитации прыжка у меня ничего не выходит. На нечто большее у меня не хватало ни знаний, ни фантазии.
С тех пор, как я разрушил кристаллы, я больше не посещал храм. Однако перед отбытием на Рэдон, когда у меня в распоряжении оставался один день, я решился посетить памятник ещё раз. На прилегающей территории, располагались другие, не менее древние постройки, и мне хотелось осмотреть их тоже.
На это раз, прогуливаясь на лужайке между полуразрушенными арками, я умудрился наткнуться на охранников. Я настолько привык к безлюдности этих мест, что даже перестал обращать внимание на потенциальные сигналы присутствия людей. Заметив меня, они быстрым шагом стали приближаться, сделав знак рукой оставаться на месте. Похоже, этих двоих тут оставили именно для такого случая, чтобы не допускать особо настойчивых посетителей, для которых закрытость памятника – не помеха. Однако, учитывая, что я заметил их только на пятый день мох визитов, такие нарушители попадались отнюдь нечасто.
Приблизившись с суровым видом, они приняли напряжённую позу, и положили правую руку на пояс для пущей убедительности.
– Памятник закрыт для посещений. Как вы здесь оказались? – грозно осведомился один из них.
