что-то неладное.
От моей двери вёл длинный коридор, вдоль которого располагались другие камеры. Коридор заканчивался небольшим центром управления с компьютерными терминалами. За ними сидело двое надзирателей. Мониторы отображали состояние всех ячеек с текущими статусами. Моя камера, как и следовало ожидать, была в запертом состоянии и с включённым силовым полем.
Я провел пару дней, изучая показания на экранах, наблюдая за действиями и сменой охранников, и ловя моменты, когда они ненадолго отходили от терминалов. В эти выделенные мгновения я имел возможность поэкспериментировать.
Я пытался имитировать хоть какое-то воздействие на пульты управления, но у меня ничего не выходило. Казалось, если в обычной ситуации можно мысленно влиять на предметы, почему это не получалось сейчас?
Я не сдавался и пробовал разные способы концентрации, пока, наконец, не добился минимального эффекта, эмулирующего слабое нажатие. Поймав момент, когда тюремщик не смотрел на монитор, я простимулировал нажатие нужной комбинации для открытия дверей, радуясь, что он так и не заметил необычного мельтешения на экране.
Не дожидаясь, пока охранники обратят внимание на изменившийся статус моей камеры, я метнулся обратно к койке, где покоилось моё тело. Дверь действительно оказалась незапертой, и я, как можно незаметнее, выскользнул из неё. Надзиратели так и не заметили моего приближения, когда мой меч добрался до них обоих.
Дальше всё пошло как по накатанной. В коридорах было не так много народу, и мне удалось незаметно пробраться в ангар, где я экспроприировал грузовой транспорт. Когда корабль ушёл в прыжок, я, наконец, смог перевести дух и позволить себе задуматься о Дрэморе. Только полностью исключив его из своего сознания, я смог провернуть свой план.
Вернулся я на Рэдон спустя восемь дней после возвращения делегации. Я был не в состоянии придумать что-либо вразумительное, учитывая, что не было никакой зацепки, куда можно было приплести моё исчезновение. У меня был выбор, либо придумать историю весьма отдалённую от реальности, либо просто молчать. Я решил, что второе мне дастся легче.
Едва Виктор успел заметить меня на пороге своего кабинета, как сразу же перешёл в наступление.
– Надеюсь, у тебя есть очень веское оправдание для своей своевольной отлучки!
Сделав пару шагов, я решил сразу же развеять его иллюзии.
– К сожалению, нет.
Он пристально посмотрел на меня, пытаясь понять, не было ли это бездарной попыткой пошутить. Я так и остался стоять, глядя мимо него. Видимо, он так и не разглядел подобных намерений на моём вытянувшемся лице и приготовился к обстоятельному разговору.
– Сядь! – гневно бросил он.
После небольшой паузы он возобновил разговор. Чувствовалось, что он пытался себя сдерживать.
– В чём причина твоего отсутствия? – начал он по новой.
– Причины были личные, и, боюсь, я не смогу поделиться деталями, – уныло выговорил я.
Я услышал, как какой-то предмет отлетел из его рук в дальний угол стола.
– Это всё, что ты собираешься сказать по этому поводу? – гневно процедил он сквозь зубы.
Я немного заколебался, но потом твёрдо сказал:
– Да.
– Ну что ж, в таком случае я буду вынужден принять административные меры, – отчеканил он, вставая на ноги, – Ты будешь находиться под арестом пять дней, а после этого на месяц поступишь в распоряжение Фоссера.
Виктор стал прохаживаться мимо меня по кабинету.
– И если ты устроишь ещё одну подобную выходку, то можешь не надеяться на такой лёгкий исход, – выдал он, задержавшись, на мгновение прямо передо мной.
Ярость в нём так и кипела, и если бы взгляд мог убивать, я бы уже был трупом.
Озвученные меры не произвели на меня сильного впечатления. Впрочем, они изначально были нацелены на нанесение вреда репутации, чем чему-либо ещё. Однако последнее у меня и так было порядком подмочено, потому мне было всё равно.
Камера мало чем отличалась от той, которую я покинул всего несколько дней тому назад. По крайней мере, теперь можно было их объективно сравнивать. Я планировал провести все пять дней в обществе своего компьютера, благо выход в сеть у меня был.
На следующий день, моё одиночество прервал Брэнд.
Я сидел на койке, скрестив ноги под собой и уткнувшись в проекцию экрана.
– Я вижу, тебе некогда скучать, – сказал он с усмешкой, едва переступив порог.
Я свернул монитор и переключил своё внимание на него. Брэнд выдвинул стул у входа и уселся на край, наклонившись вперёд.
– Что на этот раз с тобой приключилось? – спросил он с интересом.
– Да так, небольшие личные проблемы, – как можно небрежнее проронил я.
– В этом замешана девушка? – хитро спросил он.
С какой стати? Почему он так решил? А ведь это неплохая идея… Жаль, что не получится представить всё в таком свете.
– Нет, – отринул я столь удачную отговорку.
Брэнд приподнял одну бровь, но спорить не стал. Да и бесполезно, он ведь чувствует правду в моих словах.
– Хм, а я почему-то был в этом уверен.
– Почему? – не удержавшись, рассмеялся – Были какие-то предпосылки?
Он замялся всего на секунду.
– Откуда тогда у тебя синяки на лице?
Я опешил. Не может быть, чтобы они всё ещё были заметны, тем более в полумраке камеры.
– Только не говори, что ты их разглядел при этом освещении.
– Нет, это Виктор заметил, – заявил он, бесстыдно ухмыляясь, – Ещё вчера, у него в кабинете.
Так теперь он уже обсуждает мою персону со своим отцом? Раньше он вроде старался этого не делать.
Что же касается версии… Может, мне действительно, стоило придумать историю с какой-нибудь девушкой, раз они готовы были её услышать? Пришлось бы, конечно, усиленно заняться самовнушением, чтобы самому поверить в такой расклад. Но уже поздно, уже не получится переубедить их обратно.
– Так кому же ты мог позволить разукрасить себя, если не девушке? – ещё больше заинтересовался он.
Высокого, однако, он обо мне мнения!
– Это были бенайты? – задал он ещё один наводящий вопрос.
– Нет, – вздохнув, ответил я.
Не бенайты, сарды, а это не одно и то же. Но ему о сардах лучше вообще ничего не рассказывать.
И если его не остановить вовремя, его вопросы очень скоро вытрясут из меня всю правду, а я и не замечу, как это произошло.
– Брэнд, тебе не кажется, что ты бессовестно пользуешься тем, что я не могу тебе врать? – сделал я попытку сопротивления.
Он только самонадеянно рассмеялся и нагло развалился на стуле.
– Как тебе здесь нравится? – спросил он, более детально рассматривая камеру вокруг меня.
– Терпимо, – помог я ему перевести тему.
– В хайдонской тюрьме я ещё не сидел, но, думаю, здесь всё же комфортнее, чем в имперской, – усмехнулся он.
– Комфортнее? Это чем? – рассмеялся я.
