Геннадий Иванович толкнул стеклянную дверь, удивленно оглядел пустой зал.
— Опоздали! — подошел к барной стойке.
Паренек в белой куртке, провел пальцем по тонкой ниточке темных усов.
— Здрасте, Геннадий Иванович!
— Что случилось? — мужчина положил синюю папку на барьер.
— Да уже все тихо! — Обычная драка! — вот и Константина Андреевича спросите. — бармен отвернулся.
Заведующий виляющей походкой приблизился к служителям порядка.
— Извините, зря вас побеспокоили! Ребята немного пошумели.
— Беспокоитесь за репутацию кафе? — смерил его презрительным взглядом Геннадий Иванович.
— Ну, как же! Не без этого! — скривил губы в улыбке, заведующий.
— А вот я вам запишу ложный вызов! — постучал костяшкой указательного пальца по коже папки, майор.
— Да как же ложный! — Константин Андреевич достал из кармана костюма платок, вытер испарину, выступившую на лбу. — Ребята расшумелись, вот и сигнализировали!
— Сколько времени прошло с начала драки?
— Да минут пять, потом позвонили! — срывающимся, от волнения, голосом, произнес мужчина. — Драчуны выскочили на улицу, больше их никто и не видел. Помирились, наверное, и спят уже без задних ног. Вы уж извините! — он приложил ладонь к груди. — Выпить, закусить!
— Да нет, пойдем! — Геннадий Иванович прижал папку локтем, кивнул сержанту.
На крыльце, паренек тихонько заметил.
— Зря отказались! Я бы не прочь перекусить!
— Да я тоже проголодался. Только, не хочется с ними связываться! Не знаю, как тебе объяснить, не доверяю ему. Пойдем к себе, чаю попьем. У меня в холодильнике колбаса осталась.
Они сели в машину.
— Трогай! — скомандовал участковый.
— А что драка! — повернул голову водитель.
— Без нас разобрались, и следы уничтожили! Не поймешь, что там произошло на самом деле.
Машина резко свернула налево.
— На дорогу смотри! — недовольно посмотрел на водителя участковый.
Глава 6.
Утреннее небо осветилось слабым светом. Розовые лучи, словно прожектора, пронзили голубизну небесного купола. Огненная корона медленно выплыла из-за горизонта. Полоски света, словно перья огромной птицы, побежали по тихой водной глади небольшой городской реки. Где-то чирикнула пичуга, откликнулась другая и, набирая силу, зазвенел хор пернатых, прославляя новый день.
— Эх! — сдвинул на затылок старенькую, серую кепку, Степка, городской дворник. — Сколько раз встречаю рассвет, и летом и зимой, а не перестаю удивляться, сей красоте! Он прижал древко метлы к плечу, и не спеша, размеренными движениями, размахивая метлой направо и налево, двинулся по парковой аллее, напевая, незатейливый мотивчик, сочиненный в минуты унылой утренней обязанности.
— Дворник нужная профессия! — тихо рассуждает вслух. — Кто согласится подметать улицы? Все хотят в бизнесмены пробиться, в крутые. А убирать, кто будет? Степка! Больше некому. Так будь любезен, уважай Степку!
Степана дурачка в городе все знают. Никто не помнит, как и когда он появился, где родился, рос, почему прозвали дурачком. Все помнят его с метлой в руках, неизменно и в дождь, и в снег, убирающего улицы квартала. Мать в роддоме отказалась от ребенка. Вырос в доме малютки. Потом в детском доме. И уже много лет трудится на благо города. Он и сам не помнит себя без метлы. Каждый день, ранним утром выходит на уборку улиц, а после окончания работы, наведения лоска на тротуарах, пьет чай с белым батоном и малиновым вареньем, которое любит с раннего детства, в небольшой каморке, подвала единственной городской девятиэтажки.
Скребя метлой, Степан приблизился к узкой дорожке, ведущей к обелиску.
— Кто ж так траву примял! — щеки покрылись красными пятнами, созерцая безобразие. — Я убираю, стригу, а кто-то топтать будет! — он грозно поднял метлу над головой, угрожая невидимому противнику. — Вот я тебе! — крикнул, размахивая своим оружием. — Ты мне только попадись! Уж за мной дело не станет! Так отдубасю, не обрадуешься! Степка убирает! Степкин труд уважать надо!
Глаза парня остановились на бурых пятнах.
— Это кто еще нагадил? Неужто, собаку выгуливали!
Наклонился, и ткнул пальцем в ржавый след. Густая жидкость окрасила палец в красный цвет. Ванька поднес руку близко к глазам.
— Никак, кровь! — привстав на цыпочки, оглядел вверенные ему владения.
Темное нагромождение возле обелиска насторожило Степана. — Пьяный что ль улегся? Так я ему сейчас накостыляю! — Степка вприпрыжку, насколько позволяют старые галоши, сваливающиеся с босых ног, и которые, удерживает, напрягая пятки, побежал к памятнику.
Еще издалека, ему показалось что-то странное в позе застывшего человека. Не шевелится. Совсем пьяный? Или околел от водки! Преодолев страх, Степан приблизился.
Вроде человек! Оглядел дворник незнакомца. Лицо вдавилось в решетку. Правая рука заломлена под живот. Остатки сгоревшей одежды прикрывают обугленное тело. Застывшая кровь густой маской облепила спутанные волосы.
— Господи! — перекрестился Степан. — Никак, мертвый! — отскочил от трупа и замер. — Что ж это делается! — прохрипел он. От волнения пропал голос. Онемели руки и ноги. Ткнуть метлой, может, еще жив! Повернуть, кто такой? Или, бежать от страшного места, куда глаза глядят! Степка поднял метлу высоко над головой, и, мыча от ужаса, помчался по аллее.
Забиться в каморку и не выходить целый день! Решил он, но страшная картина стоит перед глазами. Образ несчастного пострадавшего, толи по своей нерасторопности, то ли, кто-то помог ему угодить в огонь, не покидает паренька. Остановился, снял кепку, почесал затылок. Куда бегу! В милицию надо! Во куда! И развернувшись в противоположную сторону, побежал к зданию милицейского участка. Подбежав, присел на нижнюю ступеньку, вытер грязной ладонью пот со лба, оставив черный след. Несколько раз глубоко втянул в себя прохладный утренний воздух. Опершись на метлу, встал, поднялся по ступенькам и толкнул кулаком дверь. Дверца громко стукнулась о стену. Молодой сержант, сложив на столе руки, устроив таким манером, подушку, вздрогнул, поднял голову.
— Осторожнее нельзя! — потер ладонью занемевшую шею. Окинул недовольным взглядом, испуганного, бледного, с трясущимися губами, раннего посетителя.
— Ну, что у тебя!
— Там, там! — брызжа слюной, заикаясь, произнес, Степка. — Там, у огня, человек сгорел!
— У какого огня, говори яснее! — закинув руки за голову, потянулся сержант. — У костра что ли? Так вроде не зима еще, чтобы костры разводить! — усмехнулся, довольный своей остротой, и подмигнул Степке.
— Памятник, огонь, человек! — путаясь во рту, языком, прокричал Степка.
— Ты что кричишь! — застегивая пуговицы на кители, вышел из соседней комнаты, Геннадий Иванович. — Присядь! — положил руку на плечо Степана, усадил на стул.
— Налей воды! — повернулся к сержанту. — Успокойся и расскажи! — мужчина протянул дворнику, стакан.
