— Ну, прости, меня, дуру старую! Я так спросила! Ты не думай ничего. Наташка кричала, вот и спросила.
Люба растерла ладонью грудь. — Там на полке, флакон с лекарством. В больнице дали. Налей в стакан, добавь воды!
— Сиди, сиди, я сейчас! — захлопотала Варвара Михайловна.
Люба выпила жидкость. — Гадость, какая! — обернулась к матери. — Ты поешь! Горячее еще! Налей из кастрюльки! Там борщ и котлеты с гречкой. Я посижу пока.
— Не беспокойся, дочка! Я не голодна. Тебя подожду! Потом вместе!
— Я уже наелась! Спасибо! — Люба покачала головой из стороны в сторону. — Как жить дальше, не знаю! И зачем?
— Что такое говоришь! — хлопнула ладонью по столу, старушка. — Грех это! Бог, даст, все уладится! И Мишку отпустят. И Наташенька поправится!
— Мои дни сочтены! — вздохнула Люба. — До суда доживу, а там, не знаю. Такой стыд пережить! Мой сын убийца! Как вынести! — она закрыла лицо руками. Плечи затряслись от рыданий.
— Любушка, не надо! Нельзя тебе расстраиваться! Успокойся, милая!
— Вы бы, лучше, мама, думали, прежде, чем говорить! Скажете, потом успокаиваете! — женщина вытерла ладонями, мокрые от слез, щеки. Встала, подошла к плите. — Давайте, поедим! — разлила по тарелкам борщ, села. — Завтра похороны! Надо сил запастись! — зачерпнула ложкой еду, проглотила. — Как людям в глаза смотреть стану! Весь город, наверное, соберется! Надька, говорят, ходит, словно тень. На работу не выходит! Одна осталась! Без мужа, без сына! Наверное, всех проклинает! А не смею к ней подойти!
— Ты, причем! — отложила ложку, старушка. — Дети, они и есть, дети! По глупости натворили!
— Скорей бы завтрашний день прошел! Наташку не трогай! Пусть спит! Хорошо бы, и завтра ей проспать.
Глава 21.
Тамара прошла по комнате, вернулась, снова дошла до двери, снова вернулась, подошла к зеркалу, пригладила волосы, провела пальцем меж бровей, где залегла глубокая морщинка. Опустилась в кресло. Легкая, воздушная ткань голубого пеньюара, поднялась облаком до лица. Господи, как долго тянется день. Поглядела на часы. Уже пять, Вадик не звонит. Ходил к следователю, или нет? Сколько раз набирала его номер, ответ все один и тот же. Абонент недоступен! Позвоните позже! Намеренно, отключил телефон! А может быть, с Вероникой балуется! Какое ему дело до моих переживаний!
Настя щелкнула включателем. — Свет, что ль экономите? — миловидное личико скривилось в презрительной гримасе. — Тамара Николаевна, я пойду, у меня голова разболелась! Вадим Евгеньевич придет, обед в микроволновке!
Тамара махнула рукой. Настя, виляя полными бедрами, прошла через комнату, скрылась за шелковой занавеской. Ну вот, совсем одна. Вздохнула женщина. Подняла руку, легкая ткань опустилась на колено. Японский шелк! Вадим в прошлом году привез из командировки. Обрадовалась, словно девчонка. А сейчас все равно. Володька! Она сжала голову руками. Если посадят! Я не выживу! Единственный сын! Тихо застонала. Прокрутить бы последнюю неделю назад, как в кино, и начать все сначала! Еще лучше, с того момента, когда закончила школу. Зачем торопилась замуж! Хорошо жилось, в маленькой двушке с матерью и отцом. Утром, вернувшись, домой, после выпускного бала, расправила подол широкого платья, опустилась на диван.
— Теперь делаю все, что захочу!
— Что же ты хочешь? — с улыбкой вышла из спальни, мама, завязывая на ходу тесемки пояса, пестрого, красного в желто-черных разводах, халата.
— Ремня она хочет! — появился на пороге комнаты отец.
— В театральный поеду поступать, в Москву! — крикнула Тамара.
— Только там тебя и ждут! — рассмеялся отец. Военный человек, полковник в отставке, он смотрел на увлечение дочери отрицательно. Хотя приходил на спектакли школьного драмкружка. — Черт с тобой! Не стану перечить!
— Папка! — Тамара бросилась отцу на шею, обняла. Покрыла поцелуями его колючие с утра щеки.
— Ну, ладно, будет! Только смотри, не провались! Не позорь отца!
Она честно готовилась к экзаменам. Зубрила стихи и басни перед зеркалом. Больше любуясь собой, чем следила за мимикой. В город приехал Вадим. Серьезный, взрослый, немного полноватый, с аккуратно зачесанными назад волосами, нарядными костюмами. Он развернул строительство ресторана и одновременно особняка на окраине города, на пустыре. Многие шептались за его спиной, мол, отмывает деньги, приобретенные незаконным путем. Но она не слышала пересудов. Каждый день посыльный приносил букеты, корзины цветов, коробки дорогих конфет. Лохматые игрушки, духи, белье. А когда, в ее руки положили коробочку с бриллиантовым кольцом, она сдалась. На свадьбе, в недостроенном ресторане, гулял весь город. Но она видела, мать и отец, сиротливо сидевшие, в конце огромного стола, не одобряют ее поступок. Через год родила Володьку. Отец простил, когда на колени, положили, теплый, пускающий пузыри, сверток. Сердце дедушки зашлось в умилении.
— Ну, дочка, угодила отцу!
Володьку он любил! Только морщился, наблюдая, как располневшая Тамара, выгружает из сумки на кухне, принесенные гостинцы.— Спасибо! — вертя недовольно головой, бурчал старик. — Ты ешь поменьше! А то, Вадим обзаведется молоденькой, худой любовницей. Сейчас худышки в моде! По телевизору показывает, ноги от ушей растут, крашеные блондинки!
Потом отец умер, внезапно, от сердечной недостаточности. Мать отказалась переехать к ней в роскошный особняк. Володька, после смерти деда, остался при живых родителях, без присмотра. С бабкой доверительных отношений, как с дедом, не возникло. Тамара навещала мать, приносила продукты, и молча, выпив чашку чая с домашним пирожком, торопилась уйти. Рассказывать матери о своей жизни не хотелось. Валялась по утрам в постели, Много внимания уделяла своей внешности. Тяжело переживая угасание красоты. Расстраивалась, при виде каждой, новой морщинки. А у Вадима, действительно, появилась молоденькая любовница.
Тамара вздохнула, отгоняя воспоминания. Ей представилась картина, когда Володю увезли. Как она бежала вслед за милицейской машиной. Разве она его не любила?
Звук шагов за спиной, заставил вздрогнуть.
— Не слышала, как ты вошел! — Тамара поглядела на часы над камином. Сегодня рано! Не поехал к ней! Поняла женщина.
— Устал! — Вадим швырнул на журнальный столик папку, сел в кресло.
— Ужин в микроволновке!
— Спасибо, я сыт!
— Ты был у следователя? Договорился о свидании?
— Нет! — вздохнул Вадим. — Помогал Галине. Съездил в банк, снял деньги. Завтра похороны Сережки. — повернулся к жене. — Только не болтай никому!
— И на кладбище пойдешь?
— Не знаю! У меня много работы!
— Совесть свою успокоил! Надеешься все уладить при помощи денег?
— Дура! Прекрати! — вскочил Вадим. — Ты думаешь, сейчас можно без денег, что-то сделать? Как думаешь Володьку вызволять? Попрекаешь деньгами!? Чем живешь? Весь день слоняешься по дому, никаких забот!
Тамара поняла, зря упрекает мужа. Володю не вытащить без крупной суммы.
— Прости! Целый день одна! В голове каша из мыслей! — она приложила ладони к щекам. — Как ты
