— Так, Господь распорядился! Терпи, родная! Не оставляй меня! Одной мне не справиться! — Варвара Михайловна приложила к глазам, намокший платок.
— Я постараюсь выкарабкаться! — Люба положила ладонь на руку матери. — Но если не смогу, не обижайся! Устала я! Жизнь ко мне несправедлива!
— Не говори так! Проси сил у Господа! Тебе Наташку поднимать надо! Мишку ждать! Кто знает, может быть, разберутся, срок понизят!
Люба отвернула лицо. Кто разберется! У меня таких денег, как у Вадима, нет.
* * *
Инна положила руку на сгиб локтя Алексея, прищурив глаза, поглядела на Дениса.
— Закончился судебный процесс! Каковы впечатления центральной прессы? У меня лично, голова кругом. Или от холода. Вон снег опускается! — протянула ладошку, поймала несколько снежинок, поднесла к горячим губам, коснулась языком.
Павел достал сигареты, закурил.
Денис пожал плечами.
— Не нравится мне вся эта компания! Как это адвокату удалось? Три года условно? Анекдот, да и только! Вместе убивали, а за решетку упрятали, пацана недозрелого! Ну, стукнул пару раз арматурой! Из кафе избитого втроем вытащили! На огонь тоже втроем положили! Приеду в Москву, серьезно займусь этим делом. Так не оставлю. Женщинам, матери этого Мишке не под силу. Потерпевшая удовлетворена приговором? Аппеляцию собирается подавать?
Алексей крутит в пальцах сигарету.
— Эх, провинциальные Пинкертоны! — хлопнул Денис Алексея по плечу. — А кто этот буржуй местный? Давно в городе проживает?
— Я не в курсе. Год назад приехал. — Павел глубоко затянулся сигаретой.
— Приезжий! Не знаю, откуда. Женился, дом построил, ресторан, бизнес расширяет. — Алексей щелкнул зажигалкой. — Слышал, недавно к нему приезжали с предложением, гостиницу, или ресторан где- то за границей построить.
— Вот как? Отмывание денег! — Денис поправил ремень сумки с камерой, перекинутой через плечо. — Займусь этим типом! Чувствую, здесь крупный криминал! Меня чутье никогда не обманывало!
— Журналистское расследование!? — прищурил глаза Алексей, затягиваясь сигаретой.
— Часто журналист раскапывает такие факты, какие менту даже присниться не могут. Товарищ у меня есть в Московской ментовке. Если, какие сведения будут нужны, поможете?
— Обязательно! — улыбнулся Алексей.
— Тогда, до свидания, ребята. Я в аэропорт! Провожать не надо! Не люблю! — он подбежал к обочине, поднял руку. Машина остановилась! — Гутбай! — Денис помахал ладонью в черной, кожаной перчатке. Серый Жигуленок помчался по улице, и вскоре скрылся из виду.
Инна прислонилась плечом к Алексею.
— Пренеприятное ощущение! Будто в чем-то провинилась! Наверное, адвокату, а то и судье, немалые деньги дал этот, как его, Вадим Евгеньевич!
— Только так! — согласился Алексей.
— Ладно, ребята! Я домой, жена заждалась! — Павел быстро зашагал по тротуару.
Алексей наклонился к девушке. — Замерзла? Пойдем, провожу, домой! Уже темнеет!
Зал опустел. Из коридора доносятся звуки хлопающих дверей. Надежда все еще в оцепенении, после произнесенного приговора. Что ж это за приговор! Основные зачинщики драки и убийства пошли домой, спать в своих постелях, пользоваться всеми благами жизни!? Недотепа Мишка Федоров, убийца, вернется в тюрьму. И это наказание, которого я ждала? Надеялась, получат по заслугам. А вышла беда для одной Любы. Я виновата! Ждала возмездия, справедливости! Опершись ладонями на стол, она встала, медленно ставя непослушные ноги, вышла в коридор. Уборщица, с намотанной тряпкой на швабре, провела по пыльным половицам. Задев ее туфли, окинула злобным взглядом. Надя похолодела. Теперь я из героини, стала преступницей. Подумала она. Весь город станет меня проклинать! Что сделала не так! Надежда Ивановна прошла коридор, вышла на улицу. Вдохнула холодный воздух. Мокрый снег запорошил траву на газонах, кое-где осел на бетонных столбиках у тротуаров. Скользя подошвами туфлей, не ощущая холода, женщина побрела к дому. Завтра выйду на работу! Хватить слезы на кулак наматывать! Вошла в подъезд, поднялась по лестнице, открыла дверь ключом, зашла в квартиру, сняла жакет, прошла в комнату, села на диван.
— Вот так, сыночек! — глядя на портрет сына, произнесла женщина. — Не наказали твоих обидчиков! Только, Мишку закрыли на двенадцать лет. Вряд ли это тебя обрадует! На него ты, знаю, меньше всего обиду держишь! Глупый он. Уж кому надо было условно дать, так это ему. Но все получилось наоборот! — она закрыла лицо руками. Подать апелляцию? Адвоката хорошего надо! В городе Анатолий всем правит! Вадим денег даст! Ничего не получится! К следователю пойти? Не представляю, что можно сделать! Отняла руки от лица. Жить надо! Бороться! На работу выходить! Рядом с людьми, и верное решение придет.
Часть 3.
Глава 33.
Тамара сидит на заднем сиденье машины, сжимая руку сына. Не сводит глаз с его побледневшего, похудевшего лица, остриженной головы. Через каждую минуту, повторяет.
— Не холодно, тебе? Кушать хочешь?
Володька отрицательно качает головой. Уставившись в окно, рассматривает мелькающий, унылый пейзаж. Нахмурившиеся дома, мокрые, припорошенные, тонким слоем, снега, тротуары. Оголенные ветки деревьев, мелкие снежинки, кружащиеся в воздухе. Пусть хмуро, сыро, зато на свободе! Им не понять, что я пережил там, на нарах, разглядывая небо сквозь решетку. Он не отбирает у матери руку, хотя уже чувствует раздражение от ее ласки, и чрезмерного внимания к своей особе. Ему хочется залезть в ванну, смыть все воспоминания о страшных тюремных буднях, лечь под одеяло в постель, и заснуть сладким долгим сном, сутки, двое, пока организм наполнится силой и радостью ощущения вольной, свободной жизни. На глаза навернулись слезы, когда машина остановилась у решетчатой ограды.
Вадим Евгеньевич повернулся к сыну.
— Отдыхай, сынок! Вечером поговорим!
Тамара поняла, муж в дом не зайдет, уедет в ресторан, или к любовнице. Сделал доброе дело, и семья снова, как и раньше перестала его интересовать. Она вышла из машины. Володька, неуклюже ставит ноги, передвигаясь по дорожке к дому. Соскучился, страдает, но не подает виду, весь в отца. Удержала себя от желания догнать, заключить в объятия, расцеловать щеки, лицо. Он не поймет моих чувств. И никто не понимает. Женщина ускорила шаги, обогнала Володю, открыла перед ним дверь.
— Мам, ничего не хочу, ни пить, ни есть! В ванну, и спать!
— Хорошо! Я тебя не стану беспокоить! — вздохнула женщина. Как и прежде, снова одна, поняла Тамара.
Володька скинул с себя вещи на пол.
— С возвращением! — Настя обиженно поджала губы. Стыда нет! Даже трусы не оставил. Будто я не женщина! Барами себя чувствуют! Буржуи проклятые. Она подобрала брошенную Володькой одежду и удалилась.
Володька блаженствует, натирая мочалкой тело, вдыхает аромат шампуни и мыла. Колька сейчас
