Птичьи права

«Старомодное трюмо…»

Старомодное трюмо,
Рама с почерневшей паклей, —
Акварельный натюрморт
С подоконником и каплей.

Аист, вышитый крестом,
Дом и пена у причала,
На подушке первый том
Книги, начатой сначала.

Из тетрадного листа
Долго складываю птицу.
— Дождик, дождик, перестань..
Перестанет. Прекратится.

«А после дождика в сорок шестом году…»

А после дождика в сорок шестом году
Гуляла рыба в голубом пруду.

И кто-нибудь следил за поплавком,
И, голову утапливая в плечи,
Гасил цигарку медленным плевком
И червяка тупым ножом калечил.

А я тогда был голоден и мал,
И в этом ничего не понимал.

Иван Иваныч, пасечник, богач,
Просителей не подпускавший близко,
Меня погладив, умилялся: «Бачь,
Який ты холопчик» — и совал ириску.

И я скакал на прутике в пыли,
Покинутый, как бабушка Федора,
Смотрел, как созревают помидоры,
Собак боялся, лающих вдали.

Ловил кузнечиков, разыскивал сверчков,
Садилось солнце, становилось поздно,
И лампа освещала ужин постный
И долгий взгляд отца поверх очков.

А рыба колебала лунный пруд.
Упругая, тяжелая, большая,
И кто-нибудь, сгибая длинный прут,
Тащил ее, дивясь и предвкушая.

Поужинав, я медленно зевал,
И в щели сна теснясь и застревая,
Так ни о чем и не подозревал.
Да и поныне не подозреваю.

«Свободно и убого…»

Свободно и убого
Под плинтусом у Бога
Старушки разноцветные живут.

Затеплятся рассветы —
Они уже одеты,
И пряники моченые жуют.

По переулкам — «Здрасьте,»
По закоулкам — «Здрасьте,»
Их туфли мальчиковые снуют,

И овощные лавки
Дают им всякой травки,