И теплые тени легли по фаянсу.А я-то, счастливец, не понял еще,Что больше не будет покоя и воли,Какое покоя и воли — и болиНе боле, чем есть, да и эта не в счет.Мне самое время, выходит, хлебатьВино вдохновенья, пока не прокисло,И тусклым прозрением поколебатьНеверные сумерки здравого смысла.А я-то, удачник, не знаю, что лишьУсядешься прочно на письменном стуле,Душа занеможет, как сытая мышь,Попавшая в сладкий заброшенный улей.IIIКосые блики влажно лягутНа уголок черновика.А жизнь, как прежде, нелегка:То слишком легкая рука,То слишком белая бумага.Весна приметами бедна:Открытый запах влаги новой,В промокшей купине ольховойПодчеркнутая тишина.Несет невзрачная рекаУже ненужную бутылку,Цветет подснежная ухмылкаНад бородой у мужика.IVА мы отправимся гулять.Пройдем сквозь стройку по дороге,Усердно поднимая ноги,Чтоб башмаки не потерять.И будем мы оживленыПод искренним влияньем света,Как будто не наживленыИ сквозь петельку не продеты.А между тем со всех сторонПолощут ситцами оконцаКолхозный выбритый ХаронВесло строгает. ВолоконцеСосновое легко, как дым,Как отражение водыВ открытом небе, там где тениНеузнаваемых растений,И перистые облака,Как сны Ивана-дурака.
«О, как бы я ему ответил…»
О, как бы я ему ответил,Тому, которого забыл,Который где-то на рассветеМеня когда-то оскорбил,Который и во сне не снится…Вода пустынная пылится,Дороги связаны узлом,Как сумерки, смягчает лицаРазлитое в природе зло.Но иногда, по крайней мере,Звонок внезапный прозвонит.Приоткрываешь, вздрогнув, двери,А на пороге друг стоит.
