Кристиана наивно полагала, что влюбленный парижанин заставит ее забыть то ощущение счастья, которое возникало у нее при каждом взгляде Патрика Корнелла. Но всякий раз, смотря в глаза Рене, она видела в них отражение темноволосого ньюйоркца.
Неужели мне придется жить с осознанием пустоты, которая образовалась в душе после отъезда во Францию? — спрашивала себя Кристиана. Она попыталась отвлечься от одолевающих ее тяжелых мыслей, с головой окунувшись в работу.
С раннего утра, когда Рене отправлялся в больницу, Кристиана, взяв альбом для эскизов, бродила по улицам одной из прекраснейших европейских столиц. Она навещала Ричарда и Гвен в отеле, в который они перебрались, как только это стало возможным, каталась на речном трамвае, посещала Лувр и Тюильри.
Стоя над темной водой Сены, как зеркало отражающей величие старинных дворцов, она ловила себя на мысли, что ее жизнь складывается как-то не так. Возможно, это объяснялось тем, что в «городе любви» Кристиана ощущала себя одинокой.
Вечером, возвращаясь к Рене, показывая ему сделанные за день наброски набережной Круазет, улицы Монтеня или собора Парижской богоматери, она забывала ненадолго о снедающей ее грусти. Близость надежного, нежного мужчины успокаивала. Рене интересовался каждым мгновением жизни Кристианы. Ей казалось, что и дышать он старается в такт с ней. Это и радовало и одновременно огорчало молодую женщину. Радовали теплота, и забота, и осознание собственной необходимости для кого-то другого, огорчало, что этот «кто-то» не Патрик.
— О чем задумалась? — спросил Рене в один из тех вечеров, которые они проводили в уютном ресторанчике на Елисейских полях.
— Ни о чем. — Кристиана сделала попытку скрыть свои мысли за улыбкой, но ей это не удалось.
— Тебе грустно? Я чем-то обидел тебя? — продолжал расспрашивать Рене.
— Дело не в тебе. — И она успокаивающе накрыла его ладонь своей.
— Очень жаль. Я надеялся, что у тебя появились хоть какие-то чувства по отношению ко мне, но ты думаешь только о нем, о том, кто остался в Нью-Йорке.
— Вовсе нет. С чего ты взял? — Кристиана изумленно посмотрела на спутника.
Он долго молчал, не сводя с нее потемневших от печали глаз, а когда заговорил, то скорбь в его голосе заставила сердце молодой женщины сжаться от сострадания.
— Ты думаешь, что я ничего не замечаю? Но мне с самого начала было больно видеть, как ты всеми своими мыслями находишься в другом месте в то время, когда я обнимаю тебя. Я надеялся, что со временем это пройдет и моя любовь перечеркнет твое прошлое, но тщетно. Оно держит тебя и никогда не отпустит.
Кристиана тяжело вздохнула.
— Возможно, в твоих словах заключена та правда, в которой я сама не смею себе признаться. Но поверь, все, что происходит со мной, сильнее меня. Я бы рада избавиться от этого, но не могу.
— Знаю, но мне этого мало. Я хочу ответной любви, хочу слышать, как ты шепчешь во сне мое имя. Мое!
— Прости… Наверное, у нас ничего не получится. Но ты не прав, когда говоришь, что я равнодушна к тебе. Это не так. Я благодарна тебе за дружбу, за заботу…
— Самые грустные слова, которые мне приходилось слышать.
— Сожалею…
Взлетная полоса стремительно удалялась, оставаясь позади. Кристиана отвернулась от иллюминатора и ободряюще улыбнулась сидящему рядом брату. Несмотря на пережитое несчастье, Ричард и Гвен приняли решение возвращаться домой только самолетом. Они считали, что таким образом смогут избавиться от мучающих их по ночам кошмаров.
Перед отлетом на родину Гвен позвонила родителям. Они, обрадованные скорым свиданием с дочерью и зятем, обещали встретить их по прибытии.
Глядя на брата и его жену, Кристиана радовалось, что несчастье, происшедшее с ними, только сплотило их. Они прошли своеобразный тест на любовь и верность, чего она не могла сказать о себе и Патрике. Много раз Кристиана думала о том, не поспешила ли она оставить любимого человека, не дав ему возможности объясниться. Однажды она уже совершила подобную ошибку.
Но ее уязвленная гордость не оставляла Патрику ни единого шанса оправдать свое поведение. Кристиана вновь и вновь переживала унижение, которое испытала во время встречи с Мелиссой…
— Почему ты ничего не рассказываешь о Патрике. Что-то произошло?
Ричард своим вопросом прервал размышления Кристианы, застав ее врасплох. Поэтому она не успела справиться со своими эмоциями и, тяжело вздохнув, призналась:
— Я узнала, что Патрик женат.
— Кто тебе рассказал об этом?
— Его жена…
— Невероятно! Это точно правда? — Ричард вопросительно взглянул на жену, которая на правах давней знакомой Патрика могла прояснить ситуацию.
Гвен недоуменно пожала плечами.
— Весь Нью-Йорк знает, что Патрик был женат на Мелиссе Ллойд, но всем также известно, что он терпеть ее не может.
— Но я встретилась с ней в его квартире! — возмущенно возразила Кристиана.
— Ты застала Мелиссу в объятиях Патрика? — Гвен заинтересованно вскинула брови.
— Нет, его не было дома, но…
— Тогда это еще ни о чем не говорит, — перебила ее невестка. — Она могла находиться в квартире и без ведома Патрика.
Подобная мысль никогда не приходила в голову Кристианы, поэтому заставила ее иначе взглянуть на известные ей факты. Боже, неужели она и правда пошла по неверному пути?
Ричард сочувственно посмотрел на сестру.
— Ничего, Кристи. Если он любит тебя, то поймет.
Нет, не поймет, потому что она не сможет объясниться с ним. Его нет в Нью-Йорке. Нет с тех самых пор, как она сбежала от него. Никто, даже верный Уолтер, не смог указать местонахождение Патрика.
Кристиана металась по своей комнате в доме Филипсов и не находила успокоения. Она призналась себе в том, что отказалась бы от многого только за один миг, проведенный с любимым. Слезы бессилия душили ее…
Тихий стук в дверь заставил Кристиану поспешно промокнуть глаза платком и придать лицу спокойное выражение. Она не желала давать повод окружающим проявлять сочувствие по отношению к ней.
— Войдите, — произнесла Кристиана, собравшись с силами.
В ту же минуту в комнату влетела Гвен. Ее глаза радостно сверкали. Тоном заговорщицы она сообщила:
— Он здесь!
— Кто?
— Патрик!
— О Боже! — Кристиана мигом потеряла самообладание и бросилась к зеркалу. — Он в гостиной или в холле?
— Да нет же, глупенькая. Патрик в Нью-Йорке. Мама заехала к Винченцо, чтобы уложить волосы, и встретила Сабрину Уорхолл. Та наконец-то прервала свое вынужденное отшельничество и уже показывается на людях, хотя и кладет на лицо толстый слой тонального крема. Так вот Сабрина сказала маме, что сегодня ужинает с Патриком в «Болеро».
— Тогда у меня точно нет никаких шансов. Патрик в Нью-Йорке, но даже не позвонил мне. Кроме того, в сравнении с Сабриной, даже исцарапанной Брайтоном, я выгляжу серой мышью.
— Чепуха! — фыркнула Гвен, тряхнув золотыми кудрями. — Еще несколько месяцев назад все только
