встречного?
Она передернула плечами и надулась.
— Видишь, — сказала она Эндрю, — какой он медведь. Ты не представляешь себе, каково с ним жить.
Эндрю, увидев выше низкого выреза платья прекрасные плечи и начало крепкой молодой груди, улыбнулся в ответ. «Я, должно быть, очень пьян, — подумал он. — Здесь молодая доступная женщина. Эх! Иметь бы ясную голову!»
— Проходите и присаживайтесь, мистер Авессалом, — сказал мужчина с усталыми глазами, а мистер Фарн отодвинул стул напротив девушки. Эндрю сел и обнаружил в руке стакан с мускателем. Он немного отхлебнул.
— Любезно с вашей стороны, — сказал он и повторил фразу, которую уже произносил однажды: — Не одет для общества. — Он хмуро посмотрел на мистера Фарна, который сел по другую сторону от него, ближе к двери. — Представьте нас, — попросил Эндрю.
— Это — сэр Генри Мерриман, — сказал мистер Фарн. Имя показалось Эндрю знакомым.
— Ваше здоровье, сэр Генри, — сказал он и пролил немного вина на скатерть. Мистер Фарн заерзал.
— А я, — произнесла девушка напротив, злобно улыбаясь мистеру Фарну, — не самое добропорядочное приложение к сэру Генри. Мистер Фарн меня не одобряет. Знаете, мистер Фарн прилежно ходит в церковь.
— Попридержи язык, Люси, — резко сказал сэр Генри. Он поднял свой стакан. — И ваше здоровье, мистер…? — Он остановился и сделал паузу. У него под глазами были круги, как будто он слишком мало спал. Где-то в глубине этих глаз таился резкий огонь, похожий на пламя свечи, горящей в конце длинной анфилады полутемных зал.
— Мистер Авессалом, — сказал Эндрю.
Сэр Генри вежливо засмеялся.
— А ваше настоящее имя? — Эндрю не ответил, и тогда он вежливо и безразлично осведомился: — Может, мистер Карлион? — Пламя свечи становилось больше и ярче. Невидимая рука несла ее через длинные пыльные залы.
«Это уже смешно, — подумал Эндрю. — Из всех людей принять меня за Карлиона». Он засмеялся так громко и неудержимо, что едва смог ответить.
— Нет, нет, не Карлион, — наконец выдавил он.
И как только он смолк, вступил сэр Генри.
— Но вы знакомы с Карлионом? — Равнодушное выражение его лица сменилось требовательным и даже фанатичным.
Его голос прервал хмельной туман, и Эндрю все понял.
— На что вы намекаете? — закричал он и, пошатываясь, встал. — Я ухожу. Я не останусь здесь, чтобы терпеть ваши оскорбления. Разумеется, я его не знаю. Откуда мне знать какого-то чертова контрабандиста?
Он прижал руку к голове, проклиная себя. Он не был настолько пьян, чтобы не понимать, что снова выдал себя. Вино и голод запутали его. Он не мог состязаться с трезвыми головами.
— Я ухожу, — повторил он.
— Сядь, — отрезал мистер Фарн. Он встал и запер дверь. Эндрю с изумлением посмотрел на него, затем сел. Их было слишком много.
— Люси, тебе лучше идти спать, — сказал сэр Генри.
Она повернулась к нему и сделала гримасу.
— Я не желаю, чтобы меня отсылали спать, — сказала она. — Я или останусь здесь, или спущусь в бар и подыщу себе компанию.
— Тогда оставайся, — ответил сэр Генри, как будто слишком устал, чтобы спорить.
Он повернулся к Эндрю:
— Ну-с, молодой человек, вы можете рассказать нам все. Мы друзья. Мы только хотим помочь вам.
— Это — свободная страна, — машинально запротестовал Эндрю. — Вы не можете держать меня здесь, если я хочу уйти.
— А почему нет, — сказал сэр Генри, — ничто не помешает мне задержать вас до прихода полиции.
— Давайте, вызывайте полицию, — ответил Эндрю. — Только на каком основании?
— Контрабанда, — сказал мистер Фарн, — и убийство.
— К чему все это? — продолжал сэр Генри. — Я знаю, что по второму пункту вы невиновны.
— Когда же вы оставите меня в покое? — недовольно, сквозь слезы пробормотал Эндрю.
— Я здесь, — сказал сэр Генри с неожиданным жаром, — чтобы повесить этих убийц. Вы ведь тоже хотите этого, не так ли?
«Надо быть поосторожнее, — сказал себе Эндрю. — Главное — не проговориться».
— Я не понимаю, о чем вы, — произнес он вслух.
Мистер Фарн нетерпеливо засопел, а сэр Генри нервно застучал пальцами.
— Вы донесли на этих людей, — сказал он. — Написали анонимное письмо на таможню. — Он с презрением и любопытством взглянул на Эндрю.
— Почему вы считаете, что это я? — спросил Эндрю.
— В этом нет сомнения. Никакого сомнения. — Он положил грязный конверт на стол. «Авессалом, сын царя Давида». — Посмотри на заглавные А и Д. Ты выдал себя с головой, дружок. У меня в кармане твое письмо на таможню. Ты написал его левой рукой, но не смог избавиться от завитушек и хвостиков.
— Хорошо. — Эндрю жестом дал понять, что сдается. — Признаюсь, только дайте мне что-нибудь поесть.
— Пойди и найди официанта, Люси, — сказал сэр Генри, — скажи, чтобы он принес бифштекс для мистера…?
— Эндрю.
— И скажи ему также, чтобы он нашел комнату в гостинице. Мистер Эндрю останется здесь на несколько дней.
Пока он ел, его никто не беспокоил. Он почувствовал, что не просто подкрепился. В голове прояснилось. Его поймали, и в глубине души, несмотря на подспудный страх, он был благодарен. Инициативу забрали из его рук и безжалостно погнали его по праведному пути, и не было смысла сопротивляться. Он украдкой огляделся. Мистер Фарн читал, а сэр Генри углубился в свои бумаги, его длинные белые пальцы, без колец, нервно двигались в такт его мыслям. Девушка дремала на стуле. Он смотрел на нее с жадным интересом. «Чем ей может нравиться такой человек? — подумал он. — Он думает только о своей работе. Он не может ее завести, как мог бы я». На минуту в нем шевельнулась мысль об Элизабет. Она была привлекательнее и желаннее, но бесконечно дальше.
«Это безнадежно, — подумал он. — Что толку думать о ней?» Ему не верилось, что провидение могло предназначить ее какому-нибудь мужчине, тем более ему. Кроме того, это из-за нее он сидел здесь, и почему бы не развлечься, раз уж приходится рисковать? Вот женщина, которая не слишком хороша для него, они вылеплены из одного теста, у нее такое же похотливое тело и такое же подлое сердце.
Она открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее. Она улыбнулась.
— Надо найти вам чистую одежду, — сказала она. — Я уверена, что мистер Фарн одолжит вам что- нибудь. Они трезвенники, конечно. Мистер Фарн ходит в церковь.
Мистер Фарн вскочил со своего стула и подошел мелкими раздраженными шагами к окну, там он и стоял, повернувшись к ним спиной и с преувеличенным интересом рассматривая Хай-стрит.
— Мы с мистером Фарном никогда не были настоящими друзьями, — сказала она, и углы ее маленького рта скривились от досады, что нашелся мужчина, который не возжелал ее, от презрения к мистеру Фарну, которому, по ее мнению, так недоставало мужского начала.
Сэр Генри на секунду оторвался от бумаг.
