протеста перед смертью. Особое же благоговение он испытывал перед новой, невинной, еще не появившейся на белый свет жизнью и перед женщинами, которые вынашивают ее в своем чреве.
И все же, подумал Мик, налегая на еду, куда меньше хлопот было бы, если бы его соседка не ждала ребенка, — это был бы во всех отношениях более спокойный вариант. А пока ему надо выудить хоть какую- то информацию о муже Фэйт: если тот действительно представляет реальную угрозу для своей жены, полиция так или иначе должна быть в курсе. Его имя, место жительства — для начала этого вполне хватит. Но прежде чем снова вторгаться в ее личную жизнь, нужно попробовать сделать так, чтобы она сама рассказала ему обо всем. Памятуя, как болезненно Фэйт реагировала на его вопросы, Мик понимал, что перед ним задача не из легких. После ужина, сказал он себе. После ужина!
Разумеется, после ужина Фэйт снова предложила помощь — свидетельство безупречной воспитанности. Мик, передавая ей очередную вымытую тарелку, с интересом подумал, что бы она могла сказать о воспитанности его самого. По сути, он рос, как трава в поле. Отец — служака, добровольно завербовавшийся в армию, мать чистокровная индианка, бросившая мужа и старшего сына, когда тому было всего два года, но при этом прихватившая с собой младшего, только что родившегося парнишку. Отцу такой расклад показался честным — в конце концов, каждый получил по ребенку. Что касается Мика, его этот вопрос особенно не трогал; матери он не помнил, а кроме того, примерно через год после своего бегства, она, если верить слухам, умерла.
Мик рос без всякого воспитания. Отец получал одно назначение за другим и таскал за собой мальчугана с места на место, подыскивая женщин, которые кое-как приглядывали за его молчаливым и замкнутым отпрыском. Когда Мику исполнилось десять, Эймори Пэриш счел его достаточно взрослым и поставил на домоправительницах крест. Мик не слишком страдал по этому поводу: с ранних лет он скептически относился к представительницам слабого пола…
Вытирая плиту, Мик вдруг подумал, что уж слишком молчалива его нежданная гостья: казалось, она скорее умрет, чем первой подаст голос. Такая манера вполне импонировала бы угрюмому полицейскому, если бы не воспоминания об иных временах и другой Фэйт.
Обернувшись, он увидел, что женщина стоит у окна и всматривается в темноту. За окном кружился и метался, вспыхивая в свете лампы, первый в этом году снег. Она стояла, кротко сложив руки на животе: старая как мир поза женщины, ожидающей появления на свет младенца.
Ощутив на себе его взгляд, Фэйт быстро повернула голову и попыталась улыбнуться.
— Никогда раньше не видела настоящей метели, — призналась она.
— Никогда? — Мик тоже подошел к окну. Приступим к делу, подумал он и спросил: — И что же это за благословенное местечко такое в Техасе, где можно прожить целую жизнь и ни разу не увидеть метели?
— Сан-Антонио.
— Мне казалось, что там хоть иногда, но должен выпадать снег.
— Так и есть, но он ни в какое сравнение с этим зрелищем не идет. Раз в два-три года на землю сыплется мелкая ледяная крупа и тут же на глазах тает. Разве можно сравнивать с этим? — Она указала рукой на бьющиеся в стекла, мечущиеся в темноте хлопья снега. — И много его выпадет?
— Синоптики обещали снежные осадки в десять-двенадцать дюймов.
Фэйт, потрясенная до глубины души, восторженно выдохнула:
— Фантастика!
— Фантастика? — едко переспросил Мик, но тут же осекся. Он мог бы разбавить ее восторженность, рассказав, сколько лиха придется хлебнуть владельцам ранчо после этой метели, сколько потов ему придется спустить, чтобы очистить подъездной путь от дома к дороге — асфальтовую дорожку в милю длиной. Он много чего мог бы ей рассказать — но зачем? Пусть наслаждается буйством стихии. Ей хватает и своих неприятностей, зачем же ей знать о чужих бедах.
Но женщина уже уловила сарказм в его тоне, вжала голову в плечи и отступила на шаг от окна. И почему она так судорожно прикрывает свой живот, словно боится удара?
— Миссис Уильямс!..
Фэйт отступила еще на шаг, не сводя с Мика испуганных глаз.
— Извините, — тяжело вздохнув, проговорила она. — Я с вашего разрешения уйду.
— Миссис Уильямс!.. — Она по-прежнему пятилась от него — прямо на стул, который не видела. — Фэйт, не двигайтесь, иначе…
Его отрывистый возглас еще больше испугал женщину, она торопливо отступила еще на шаг… Мик метнулся и подхватил ее в тот самый миг, когда она споткнулась о стул.
— Черт бы побрал ваше дурацкое упрямство! — вырвалось у него. — Если бы вы грохнулись на пол…
Но женщина не поняла ни единого слова — она уловила лишь резкость его тона и как взбесившаяся кошка стала вырываться из его рук, царапаясь, колотя Мика в грудь, извиваясь. Он покорно сносил все удары, пока не изловчился и не перехватил ее запястья.
— Миссис Уильямс… Фэйт… Успокойтесь же. Я вам ничего плохого не сделаю — клянусь, что не причиню вам никакого вреда! — бормотал он снисходительно-ласковым тоном.
Фэйт все еще пыталась вырваться, но силы ее иссякали.
— Подумайте о ребенке, — продолжал бормотать Мик. — Успокойтесь! Ну же!..
По-прежнему ничего не понимающая, но вконец изможденная, она затихла и припала головой к его безбрежной груди.
— Ну, вот, — прошептал он. — Все хорошо. Вы здесь в безопасности, Фэйт. В безопасности, понимаете?
И тут до помощника шерифа дошло, от чего именно спасалась бегством эта хрупкая женщина и почему в первую очередь она непроизвольно закрывала живот. Мик искренне обрадовался, что Фэйт не заметила, настолько недобрым было в этот миг его лицо.
Фэйт с удивлением обнаружила, что хватка мужчины ослабла и он стал поглаживать ее по спине как перепуганного котенка. Такой чуткости от человека с внешностью громилы она никак не ожидала. Громила же тяжело вздохнул, почувствовав, как его рубашка намокла от ее слез. Опять он попал в переплет! Чуть пригнувшись, Мик подхватил Фэйт на руки и понес к лестнице, бережно и трепетно, как жених несет невесту в спальню.
— Не пугайтесь, — сказал он, почувствовал, как перехватило у нее дыхание. — Не пугайтесь. Я всего-навсего отнесу вас в вашу комнату. Мы слишком много пережили за сегодняшний день и нуждаетесь в отдыхе. Вы и ваш ребенок, миссис Уильямс.
В комнате он уложил ее на постель и прикрыл одеялом. На лице Фэйт он прочитал выражение недоверия, смешанного с любопытством.
— Отдохните немного, миссис Уильямс. Если потом вам захочется снова спуститься вниз Бога ради. Я, например, имею привычку пить перед сном какао. Если вам нравится такая идея, можете в любой момент присоединиться.
Помедлив, он бережно коснулся ладонью ее щеки.
— Фамилия вашего мужа тоже Уильямс?
— Да, — надтреснутым голосом выговорила она. — Да, Фрэнк Уильямс.
И она закрыла глаза в надежде хоть немного побыть одной. Мик, однако, не торопился уходить.
— У него, должно быть, какие-то нелады с законом, так ведь?
— В данный момент он находится в розыске, — отвернувшись, отозвалась Фэйт. — Три дня назад он сбежал из заключения.
— Сбежал из заключения? — Надо срочно проверить, подумал Мик.
— Будьте спокойны, миссис Уильямс. Если этот ваш Фрэнк Уильямс сунет нос в округ Конард, ему придется иметь дело со мной. А теперь поспите хоть чуть-чуть…
Он вышел из комнаты и тихо притворил за собой дверь.
Вернувшись на кухню, Мик снял трубку телефона и набрал номер окружного полицейского участка.
— Фред, это я, Пэриш. Слушай, дружище, если ты не очень занят, сделай милость, окажи услугу. Нужно связаться с полицией Сан-Антонио, штат Техас, и попросить переслать нам досье на Фрэнка
