– В таком случае последуй примеру Дороти – обрушь на нее дом.
К счастью, от других советов Мэри воздержалась. Она смотрела на Ноэль уважительно, как на свою ровесницу, способную постоять за себя и преодолеть любое препятствие. На краткий миг Ноэль тоже поверила в это.
Остаток утра она провела; за уборкой, наводя порядок во всем доме. Она сомневалась, что гостья явится в белых перчатках и будет проверять, нет ли где пыли, но, как часто повторяла бабушка, показать себя с лучшей стороны не повредит. К тому же Ноэль была слишком взвинчена, чтобы просто сидеть и ждать, она изнывала от беспокойства. Если бы не уборка, не необходимость двигаться, она сошла бы с ума. Пока она водила щеткой старого бабушкиного пылесоса по ковру в гостиной, в ее голове пульсировала единственная мысль: «Только бы понравиться Линде Хокинс!»
В четверть первого она приняла душ, подкрасилась и высушила волосы. Встреча была назначена на половину второго, но Ноэль постаралась привести себя в порядок заранее – на случай, если Линда решит застать ее врасплох. Нынешнее испытание уже научило Ноэль тому, что на доброту незнакомых людей незачем рассчитывать.
Она стащила домашнее платье – хлопчатобумажное, легкое, ярко-оранжевое, мешком висящее на ее похудевшем теле, и принялась искать в шкафу другое, более скромное и строгое. Встав перед большим зеркалом, она приложила к себе темно-синий льняной сарафан и решительно покачала головой. Нет, ей предстоит вовсе не собеседование при устройстве на работу. Незачем изображать выпускницу колледжа. По крайней мере одеться она должна так, как привыкла.
Наконец Ноэль остановила выбор на бледно-зеленом тонком свитере без рукавов и серовато-белых слаксах – стильном, но не слишком вычурном ансамбле вроде тех, что она надевала на родительские собрания в детском саду Эммы или на экскурсии. Уложив непослушные волосы узлом на затылке, она вдела в уши золотые сережки и отступила подальше от зеркала, придирчиво разглядывая свое отражение.
Интересно, одобрил бы ее выбор Хэнк?
Эта мысль возникла неизвестно откуда. Ноэль нахмурилась и отвернулась от зеркала. Как она может думать о Хэнке в такую минуту?
«Наверное, дело в том, что он видит тебя сильной женщиной, достойной восхищения. Способной выдержать предстоящую битву, – подсказал ей внутренний голос. – И если говорить начистоту, он тебе нравится. С ним тебе хорошо, как никогда не бывало с Робертом».
И не важно, что они познакомились в самое неподходящее время. Будь ей даже не все равно, к чему приведет дружба с Хэнком Рейнолдсом, сейчас думать об этом непозволительно. Роберт мгновенно воспользуется этим преимуществом. А Ноэль не могла допустить ни малейшего промаха.
Все ее помыслы были сосредоточены на Эмме. Хватит неверных шагов, надо рассуждать по примеру Роберта. И начать сегодня же. Предстоит убедить психолога, что место Эммы – рядом с матерью. Насколько это трудно? Доктор Хокинс – женщина. Возможно, даже мать. Значит, она сумеет посочувствовать Ноэль.
Расправив плечи, Ноэль вышла в коридор. По пути вниз она заглянула в спальню бабушки и увидела, что та уснула. В последнее время бабушка спала все дольше и просыпалась уже днем. Что это значит – что ей становится лучше или что болезнь берет свое? В приливе тревоги Ноэль взяла себе на заметку в следующий раз поговорить о бабушке с Хэнком.
В свежеубранной кухне с блестящим натертым линолеумом Ноэль налила себе стакан лимонада. С тех пор как Эмму похитили (вот именно – похитили!), ее не переставала мучить сухость во рту, но, сколько бы она ни пила, ей не удавалось приглушить жажду. От лимонада она только усилилась. Ноэль запила лимонад стаканом воды, о чем сразу же пожалела. А если ей захочется в уборную в разгар беседы? Конечно, она сумеет извиниться и на время прервать разговор. А если Линда Хокинс решит, что ее собеседница отправилась подкрепиться глотком спиртного?
Тело Ноэль покрылось потом. В гостиной она включила старый вентилятор, напоминавший ей о том, как в детстве она играла на пианино одной рукой, придерживая жесткие страницы нотной тетради другой. С каким трудом она растягивала маленькие пальчики, чтобы брать трудные аккорды! Она не играла уже много лет, но в Хейзелдене, на бесконечных групповых занятиях, мечтая выпить и тихо сходя с ума, она отчаянно цеплялась за детские воспоминания – только они помогали ей выжить и сохранить рассудок. Мысленно она повторяла одни и те же фортепианные упражнения, они стали для нее чем-то вроде мантры. Она почти ощущала атласную гладкость пожелтевших клавиш «Болдуина», слышала, как затихает эхо каждой ноты. Думая об этом, она почувствовала, как душевная боль постепенно отступает.
Ей казалось, что ее вновь отбросили в самый мрачный период жизни. В то время, когда цеплялась за привычные ценности и обнаруживала, что в руках у нее пусто. Общество анонимных алкоголиков помогло ей, но едва она почувствовала, что дальше справится сама, она перестала посещать собрания. А затем она забеременела, и вопрос о спиртном отпал сам собой. И все-таки напрасно она перестала посещать групповые занятия. Может, так было бы лучше для нее. Товарищи по несчастью и врачи давали ей дельные советы и обеспечивали моральную поддержку – к примеру, Гвен Нолан, двадцать лет занимающаяся в группе, знала, что путь к трезвости труден и тернист. И если бы у Ноэль возникло желание снова выпить, как недавно, ей было бы к кому обратиться…
Звонок в дверь прервал ее мысли, заставил вскочить. Она взглянула на часы. Четверть второго – черт, Линда и правда явилась раньше назначенного времени. Ноэль заспешила к двери, каждый шаг сопровождался гулким ударом сердца. Ее начало подташнивать, во рту распространился привкус желчи. «Господи, сделай так, чтобы я ей понравилась!» – снова взмолилась она.
Распахнув дверь, она увидела на пороге стройную, довольно привлекательную женщину средних лет, в мешковатом светло-коричневом костюме и туфлях на толстой подошве, с тонкой бордовой папкой под мышкой. Линда не походила на злую колдунью, но тем не менее в ее облике было что-то странное. Только спустя минуту Ноэль поняла, в чем дело: Линда Хокинс оказалась совершенно безволосой. Ее глаза прикрывали веки без ресниц, нарисованные ниточки бровей над желтоватыми глазами приковывали внимание Ноэль. На Линде был темно-каштановый парик с волосами длиной до плеч.
Ноэль отвела взгляд от глаз гостьи.
– Доктор Хокинс? Я Ноэль. – Она подавила желание вытереть потную ладонь о штанину. – Входите, пожалуйста. Моя бабушка спит, так что мы сможем поговорить с глазу на глаз.
Психолог быстро и крепко пожала ей руку и вошла в дом.
– Пожалуйста, зовите меня Линдой. – Она дружески улыбнулась, слегка развеяв опасения Ноэль. – Я слышала, ваша бабушка оправляется после операции. Надеюсь, теперь ей лучше?
Ноэль улыбнулась в ответ. Собственные губы показались ей эластичными шнурами, пришитыми к лицу.
– Да, намного.
– Рада слышать.
В гостиной Ноэль указала Линде на диван. Но гостья выбрала один из стульев, положив папку на пол рядом с собой.
– Можно предложить вам что-нибудь? Холодного лимонада? – спросила Ноэль.
– Нет, спасибо. – Линда чопорно расправила юбку на коленях.
Ноэль заметила затяжку на ее колготках и вдруг ощутила прилив уверенности. Почему-то эта странная безволосая женщина показалась ей более человечной, чем в первую минуту. Должно быть, Линде приходилось заботиться о престарелых родителях, а сама она обожала кошек и шоколад.
«Видишь? Тебе нечего бояться», – уверяла она себя. Но по какой-то причине ей стало страшно. Холодная паника нарастала в ней, билась в груди, как ветер с дождем об оконное стекло. Строгие глаза под голыми веками напоминали глаза магазинного манекена, под их взглядом Ноэль становилось жутко. Сумеет ли она сосредоточиться, если эта женщина так таращится на нее?
Опустившись на диван, Ноэль с трудом заставила себя взглянуть в глаза Линды.
– Полагаю, вы не поверите мне на слово, если я скажу, что я вполне нормальный человек? – спросила она в тщетной попытке разбить лед.
Линда удивила ее, тихо усмехнувшись.
– У вас сложилось превратное представление обо мне, Ноэль, – вы позволите звать вас по имени? Моя задача – понаблюдать за вами и представить суду рекомендации. Мое слово отнюдь не решающее. И
