кандидату: она держалась как примадонна, убежденная, что клиенты просто обязаны лебезить перед ней. Пробы блюд, которые Мэри принесли в маленьких соусниках от Херенда, она сочла отменными, но от услуг повара все-таки отказалась. После катастрофы с Лео ей меньше всего хотелось иметь дело с темпераментными и капризными асами кулинарии.
К тому времени как Мэри прибыла в ресторан «У мадам Грегуар» на Западной авеню, она почти утратила надежду на чудо. Но при виде полной французской дамы с красными, загрубевшими от работы руками и узелком седых волос на затылке Мэри воспрянула духом. Мадам была настолько же приветлива, насколько ее кушанья превосходны. За день Мэри уже успела напробоваться шедевров кулинарии, но не смогла отказаться от нежных кусочков лобстера с салатом из грибов, от запеченных артишоков и оленины в перечном соусе. И тут же, не сходя с места, подписала чек.
Но, направляясь домой, Мэри не испытывала привычного чувства удовлетворенности – в ее душе образовалась гложущая пустота. Что значит банкет по сравнению с ее дочерью? Ей следовало бы довериться чутью и остаться дома. Очевидно, встреча с психологом прошла неудачно. Ноэль не позвонила, а когда Мэри сама позвонила ей, ее не оказалось дома. Дорис рассказала дочери, как прошла встреча, и прибавила в адрес психолога несколько почти нецензурных слов, какие употребляла крайне редко.
«Бедная Ноэль, – думала Мэри. – Мне следовало побыть рядом с ней».
Ей вспомнился утренний разговор. Слова Ноэль до сих пор жгли ее, но Мэри признавала, что в них есть доля правды. И все-таки она любила дочь. Как объяснить это Ноэль? Неужели она просчиталась, думая, что временное возвращение домой хоть что-то изменит?
Дом. Даже это слово утратило для нее смысл. Где ее настоящий дом? Только не в Бернс-Лейк, хотя приезжать туда бывало приятно. Мэри нравилось сидеть по вечерам на веранде, засыпая под скрип качелей. Нравилось собирать на огороде овощи. Просыпаться под пение птиц и шорох разбрызгивателей. С каждым временем года были связаны свои, особые традиции. Ежегодный парад Четвертого июля, поездка только что выбранной королевы красоты в открытом «кадиллаке» по Мэйн-стрит. Рождественские гулянья, а потом – горячий ром и пение гимнов при свечах. В октябре организация «Дочери американской революции» неизменно устраивала «Праздник тыквы», кульминацией которого становилась инсценировка битвы при Сэнди-Крик, со старинными мушкетами и пушками.
Да, Бернс-Лейк следовало ценить. Но самым ценным его даром было время. Драгоценное время, отданное дочери и Триш. И в меньшей степени – матери, которая, увы, не бессмертна.
«Не забудь про Чарли!»
Пальцы Мэри сжались на руле. Чарли… Воспоминания воскресли, овеяли ее, как теплый ветер. Рядом с Чарли Мэри казалось, что она вернулась в родной дом и обнаружила, что в нем все осталось по-прежнему. Только на почтовом ящике написана чужая фамилия. Ее приездам здесь рады, но всем известно, что рано или поздно ей придется уехать. Эта мысль вызвала боль утраты. Лучше бы она вообще не переступала знакомый порог. Новая встреча сделала предстоящее расставание мучительным.
Вспомнив о своем обещаний позвонить Чарли, Мэри решила отложить разговор до утра. «Мечтать о Чарли издалека гораздо легче, чем желать его вблизи», – грустно подумала она. Через полтора часа, уже сворачивая к Бернс-Лейк, Мэри неожиданно для себя потянулась за телефоном. Сначала она позвонила Чарли домой, а когда там никто не ответил, набрала рабочий номер.
Трубку сняли после первого гудка.
– Отдел новостей!
Мэри не сразу узнала голос Чарли – слишком уж мрачно он прозвучал. Таким она его еще никогда не видела, и это заинтриговало ее.
– Это я, – ответила она. – Я решила позвонить – на случай, если ты еще на месте. Как видишь, я не забыла об обещании.
– А который теперь час? – хрипло спросил Чарли. Мэри представила, как он смотрит на часы на стене, затем по давней привычке потирает щеку ладонью.
– Совсем заработался?
– Расскажу за ужином. Ты ведь еще не ужинала?
Мэри помедлила с ответом. За сегодняшний день она так напробовалась изысканных блюд, что думала пропустить ужин. Но часок в местном кафе ей не повредит, решила она. Чарли явно задумал очередное стратегическое совещание. Что касается Коринны, Мэри зашла в тупик. Если у Чарли возникли свежие идеи, надо как можно скорее выслушать их.
– Я уже подъезжаю к городу, – объяснила она. – Встретимся в кафе «Завиток» через пятнадцать минут?
Последовала пауза. Затем Чарли осторожно предложил:
– Давай выберем более уединенное место. Произошло одно странное событие… словом, я не хочу, чтобы нас подслушали.
У Мэри учащенно забилось сердце.
– Что-нибудь важное?
– Встретимся у меня, ладно? Там и поговорим.
Мэри вдруг заметила, как опасно приблизилась к коричневому «эскорту», едущему впереди: их бамперы почти соприкасались. Она мгновенно убрала ногу с педали акселератора.
– А как быть с Бронуин?
– Она побудет у подруги. – Мэри услышала, как захлопнулся ящик стола, зазвенела связка ключей. – По пути домой я что-нибудь прихвачу в «Завитке». Ты любишь картофельную запеканку?
При мысли о еде Мэри чуть не застонала.
– Мне вполне хватит салата.
– Ты его получишь. – В трубке послышался короткий вздох. – Знаешь, Мэри, я рад, что ты позвонила. Вчера вечером… – Чарли умолк, прокашлялся и закончил совсем другим тоном: – Запеканку я поставлю в духовку – на случай, если ты передумаешь.
Отключив телефон, Мэри вздохнула. Она тоже долго думала о вчерашнем вечере. Наткнувшись на Чарли после собрания, она оказалась неподготовленной к шквалу эмоций, странной и опьяняющей смеси желания и раскаяния. Происшествие у озера… Господи, да разве можно об этом забыть? Они позволили себе поддаться влюбленности. Они играли с огнем, как в те дни, когда были подростками. Если они не будут начеку, то непременно обожгутся.
Мэри так погрузилась в мысли, что не заметила, как свернула на узкую обсаженную деревьями улицу, где жил Чарли. Через несколько минут она уже повернула к его дому и проехала под кедрами, под которыми росли густые кусты, – клумбы не выдержали бы набегов оленей, объяснил ей Чарли. Пока она поднималась на крыльцо, дверь открылась, на веранду выплеснулся желтоватый свет. Бывший муж вышел навстречу Мэри, его сопровождал большой рыжий пес.
Их силуэты на фоне янтарного дверного проема подошли бы для рекламы прелестей провинциальной жизни. Чарли был босиком, в сероватых тонких брюках и рубашке в синюю клетку, с рукавами, закатанными выше локтей. Золотистый ретривер приветливо махал пушистым хвостом. Когда Чарли наклонился, чтобы поцеловать Мэри в щеку, она уловила легкий ментоловый аромат его крема для бритья. Подавив желание провести ладонью по щеке Чарли, Мэри наклонилась и потрепала по голове Руфуса.
– Ты быстро доехала, – заметил Чарли.
– Последние полчаса дорога была относительно свободной. А вот первые два часа езды я почти все время стояла на месте. – Мэри засмеялась, ощутив несвойственную ей нервозность.
«Почему с возрастом он становится все привлекательнее? – мысленно чертыхнулась она. – Почему он не толстеет и не лысеет, как другие мужчины?»
– К счастью, мне никогда не приходилось сталкиваться с пробками. – Он сверкнул кривоватой улыбкой, пропуская ее в дом. – С другой стороны, вряд ли я когда-нибудь получу Пулитцеровскую премию.
Мэри вошла в дом, вновь восхитившись его деревенским обаянием, не переходящим, однако, грань китча. Вязаные половички, старый кожаный диван, удобные кресла возле большого каменного камина… На каминной полочке стояла фотография второй жены Чарли в серебряной рамке. Улыбка освещала тонкое лицо миловидной темноволосой женщины. Снимок сделали на причале, за спиной женщины серебрилось озеро. Ветер бросил ей на лицо прядь волос. Она выглядела счастливой.
Что-то дрогнуло в груди Мэри. Ей представилось, как Чарли спал рядом с женой на большой деревянной
