религиозных правилах.
– Значит, она отказалась от аборта, и он в порыве ярости убил ее? А потом инсценировал самоубийство? – Чарли покачал головой. – К сожалению, это маловероятно. Как я уже сказал, на теле не обнаружили никаких царапин и ссадин, ни малейших следов борьбы.
Мэри обмякла в кресле. Чарли был прав в одном: с какой стороны ни посмотри, у них нет никаких доказательств.
– Бедная Коринна! Если бы она призналась нам! – Она вдруг перестала вести дневник – за сколько? За шесть недель до смерти? Да, пожалуй. Она прекратила делать записи, как только забеременела. Мэри прекрасно понимала, что пережила ее подруга. Если бы не Чарли, ей самой пришлось бы тяжко. – По крайней мере он так безжалостно запугивал ее, что у нее не осталось выбора. Он все-таки виновен в ее смерти. Я точно знаю. – В ней закипало раздражение. – А что известно об изнасиловании, в котором его обвинили в колледже?
Чарли резко поднялся и прошел к окну. Он долго стоял, глядя на поблескивающее в темноте озеро, над которым носились ночные птицы. О чем он думал? О том же, что и она, – о человеке, ставшем отцом их внучки?
– Боюсь, и тут мы зашли в тупик, – наконец ответил он. – Я попросил помощи у одного коллеги из Калифорнии. Но узнать удалось лишь то, что нам уже известно. За исключением одной незначительной подробности. Студент, признанный виновником изнасилования, Джастин Макфейл, получал полную стипендию.
– Ну и что в этом странного?
Чарли обернулся, Мэри успела заметить его отражение, мелькнувшее в стекле. Его лицо стало задумчивым и озабоченным.
– Просто эта деталь запала мне в голову. Выяснилось, что расследование прекратили, как только та девушка забрала заявление. И это навело меня на мысль, что кто-то сумел убедить ее. Человек со средствами, которых явно недоставало родителям Макфейла.
– А Ларраби? – спросила Мэри, вспомнив, что в этом деле замешан товарищ Роберта по колледжу Кинг Ларраби, впоследствии избранный сенатором. – Они же баснословно богаты.
– Так же богаты, как Ван Дорены. – Чарли взял со стола первый попавший под руку предмет – пресс- папье ручной работы. Еще одно напоминание о жене? – Ту девушку либо подкупили родные кого-то из парней, либо она сама передумала.
– И ты этому веришь?
– Нет. Но опять-таки у нас нет никаких улик.
– Значит, возвращаемся к тому, с чего начали.
– И да, и нет. Меня не покидает ощущение, что мы наткнулись на что-то важное и сами этого не поняли. – Чарли потер подбородок, устремив невидящий взгляд поверх головы Мэри. Ей вспомнилось, как он говорил по телефону – как замотанный репортер, торопящийся сдать материал к сроку. Наконец он посмотрел на нее в упор. – Вчера вечером, после того как мы расстались, кто-то напал на меня на стоянке. Лица я не разглядел, но уверен, что это был один из прихвостней Роберта. Он предупредил меня, чтобы впредь я не вздумал совать нос не в свое дело, иначе я об этом пожалею.
Мэри вскочила.
– Чарли! Господи, почему же ты мне не позвонил?
– Не хотел тебя беспокоить.
– Беспокоить? Да я до смерти перепугалась! А если это не пустые угрозы?
– Уверен, так оно и есть. – Чарли рассеянно вертел в руках пресс-папье, напоминая подающего игрока, готового к броску. – Но можно взглянуть на это событие и с другой стороны. Тебе не кажется странным, что к угрозам прибег человек, которому вроде бы нечего бояться и нечего скрывать?
– Думаешь, он оберегает не только собственную репутацию?
– В статье приводились всем известные факты. Моя работа заключалась лишь в том, чтобы сложить кусочки мозаики и представить читателям всю картину. – Он медленно покачал головой. – Нет, чутье подсказывает мне, что здесь что-то не так. По-моему, ему действительно есть что скрывать.
– Вопрос – что именно?
Мэри охватило возбуждение, как будто она только что выпила полгаллона крепкого кофе на пустой желудок. Даже Руфус почувствовал это: поднявшись со своего коврика, он подошел, сел у ее ног и устремил на нее тревожный взгляд. Осторожно, как что-то хрупкое, Мэри положила конверт перед собой на столик. Прочесть отчет она решила позднее. Когда-нибудь, но только не сейчас.
– Будем надеяться, что на свет всплывет еще что-нибудь. – Чарли не добавил: «Раньше, чем кто-то пострадает».
– О, Чарли! – Он выглядел таким отчаявшимся – мужчина, отец, со связанными руками. Именно таким он был в тот давний зимний день, когда покорно повернулся и ушел.
И вдруг она поняла, что никто из родителей не любил ее так, как Чарли. Не будь она так молода и испугана, не будь у нее ребенка, она могла бы во всем разобраться гораздо раньше. И принять иное решение. Но теперь исправлять ошибку было слишком поздно.
Но еще не поздно вернуть хотя бы частицу того, чего они лишились.
Мэри медленно поднялась и подошла к Чарли. Он не шелохнулся. Он стоял неподвижно, боком к темному стеклу, в котором отражался его четкий профиль. Не сознавая, что делает, Мэри обвила обеими руками его шею. Поначалу он сопротивлялся, а потом с приглушенным всхлипом обнял ее. Пресс-папье, согретое его руками, вдавилось ей в спину.
Мэри запрокинула голову, и их губы встретились. Почему никто, кроме Чарли, никогда не целовал ее вот так? Поцелуй длился вечно. «Как падение, – мелькнуло у нее в голове, – медленное погружение в бездонный омут». Пресс-папье с гулким стуком упало на пол. Чарли зажал ее лицо в ладонях и притянул к себе так жадно, как задыхающийся человек глотает свежий воздух. На миг и Мэри ощутила ту же неотвратимую потребность. Как ей жить без Чарли? Выживет ли она?
И в то же время происходящее было таким правильным и знакомым, ее окутывал запах мыла, крема для бритья и особый аромат кожи, присущий только Чарли. Под его нижней губой остался клочок щетины, ускользнувший от бритвы. Мэри по-кошачьи провела по нему языком, и Чарли издал гортанный стон. Она едва дышала, так крепко он сжимал ее в объятиях, но и не думала вырываться. Ни сейчас, ни когда-нибудь потом.
– Останься на ночь, – прошептал он, касаясь губами ее волос.
Об этом Мэри мечтала больше всего в жизни. Но, услышав, напряглась и отстранилась.
– Чарли, но что я скажу Ноэль? Не говоря уже о маме?
Он хотел самодовольно усмехнуться, но улыбка получилась кривоватой.
– Ты забыла, что нам уже давно исполнилось восемнадцать?
– Правда? А я и не заметила.
Улыбка сползла с его лица, он впился в нее серьезным взглядом.
– Я не стану уговаривать тебя, Мэри. Потому, что сейчас готов сказать что угодно, а это повредит нам обоим.
– Ладно. – Мэри переступила на дрожащих ногах. Ее подташнивало, желудок как будто свободно плавал где-то внизу живота.
– Ладно? Ты о чем?
– Я останусь, – объяснила она и приложила палец к его губам, мешая возразить. – Но не потому, что так хочешь ты, а потому, что этого хочу я, Только пообещай мне одно…
– Что?
– Что на завтрак мы не будем есть картофельную запеканку. – Несмотря на дрожь в коленях, она сумела улыбнуться. – Этого я не вынесу!
– Договорились. – Чарли улыбнулся и робко взял ее под руку с видом старомодного поклонника, предлагающего вечернюю прогулку. Даже Руфус запрыгал у его ног, напрашиваясь на приглашение.
И тут наступил миг, когда Мэри могла бы повернуться и уйти. Но затем Чарли протянул руку, отвел с ее щеки прядь волос, и она поняла, что обратного пути нет.
В спальне с огромным окном, обращенным к озеру, Мэри осторожно присела на кровать. Она была