— Вижу, работала ты в основном в Лондоне, — прервал Кейн опасные раздумья Даны.
Вздрогнув, она вернулась к реальности.
— Да. Там легко найти работу няни, — объяснила Дана. — Моя мать была англичанкой, я выросла в Англии, так что проблем не было.
— Прошло всего полгода, как ты вернулась в Америку. И уверена, что останешься здесь надолго?
— Это страна возможностей. Завести свое дело здесь гораздо легче, чем в Англии.
— Так этот план возник у тебя еще полгода назад?
— Да, и с тех пор я собирала информацию, продумывала детали, делала необходимые расчеты, словом, работала не покладая рук.
— Вижу, ты по-настоящему предана своему делу.
— Верно.
— И готова поставить свою подпись под договором?
— Спрашиваешь!
— Но прежде тебе придется заполнить и подписать множество разнообразных бумаг. Можем просмотреть их сейчас, а можешь, если хочешь, взять их с собой домой и изучить хорошенько.
Дана широко раскрыла глаза — победа все-таки застала ее врасплох.
— Так ты готов дать мне инвестицию?
— Готов. Предполагаемая выгода от твоего бизнеса должна с лихвой покрыть наши расходы. Мы дадим тебе денег — а дальше все будет зависеть от тебя.
— Давай просмотрим бумаги! — воскликнула Дана, едва сдерживаясь, чтобы не вскочить и не запрыгать от радости и облегчения.
— Копии документов у тебя есть? — поинтересовался Кейн, складывая ее бумаги в одну стопку.
— Конечно.
— Тогда эти я оставлю у себя.
От радости Дана была словно в тумане. Не может быть! — повторяла она мысленно. Я сделала это! У меня получилось!
Кейн разложил перед ней документы и объяснил их значение во всех деталях, время от времени задавая вопросы, чтобы убедиться, что Дана правильно понимает все пункты и знает, что ждет ее в случае банкротства. Затем Дана аккуратно поставила на каждом документе свое имя. Вслед за ней бумаги подписал Кейн: теперь их договор превратился в официальный контракт, имеющий законную силу.
— И все? — изумленно спросила Дана.
Кейн добродушно улыбнулся.
— Деньги уже сегодня переведут на твой счет. Если хочешь, можешь после обеда отправляться за покупками.
Дана почувствовала, что губы сами собой расплываются в широчайшей улыбке. Получилось! Ну, что- то теперь скажет папочка? Он отказался ссудить ее деньгами — если только Дана не согласится играть по его правилам! Твердил, что без него она ни на что не способна! Что ж, теперь он убедится, как ошибался!
— Поздравляю, Дана, — с какой-то странной интонацией произнес Кейн и поднялся из-за стола.
— Спасибо! — в восторге выдохнула она.
Вот Кейн — совсем не такой, как ее отец! Он честный и объективный: ни их былой роман, ни горечь разрыва не помешали ему оценить ее деловые способности…
Кейн вышел из-за стола и протянул ей руку. В ответ Дана радостно протянула свою. О загадочном пирате она и не вспоминала, пока… пока сильные пальцы Кейна не сомкнулись на ее ладони.
И вдруг все вернулось — яркие огни, шум, грохот музыки. Она снова танцевала с ним: прикосновение теплой руки посылало ей чувственные сигналы, голова кружилась от пьянящего ощущения собственной вожделенности. Кейн легонько погладил пальцем ее запястье — и пульс зачастил как сумасшедший. Она не отрывала глаз от белой рубашки Кейна, за распахнутым воротом которой виднелся сужающийся книзу островок темных курчавых волос…
— Кармен… без маски.
Едва слышный шепот громом отдался у нее в ушах.
Это он! Таинственный пират! Сомнений нет! Только он мог узнать в ней Кармен!
Внезапно открывшаяся истина потрясла ее, словно удар молнии. Дана взметнула на Кейна растерянный взгляд. Он, не отрываясь, смотрел на нее, и во взгляде его светилось то же потрясенное узнавание, сдобренное чуть насмешливой улыбкой. «Ну-ка, — словно говорил он, — попробуй отрицать, если сможешь!» Но Дана и не собиралась ничего отрицать: она поймана, скрыться некуда. Как и он. Оба узнали друг друга; правда открылась, и между ними нет больше места неизвестности и недомолвкам.
Кейн отпустил ее руку и легонько, кончиками пальцев погладил по нежной щеке.
— Хотел бы я знать, — прошептал он, не сводя с нее горящего взгляда, — ощутим ли мы то же самое… если будем знать… что я — это я… а ты — это ты?
Дана не могла ни шевельнуться, ни ответить. Этот вопрос преследовал ее с той самой секунды, когда двери лифта открылись и перед ней предстал Кейн Уильямс во плоти. И теперь этот вопрос эхом отдавался у нее в мозгу, заглушая все иные голоса — в том числе и голос рассудка.
Он шагнул к ней, обнял за талию и приподнял ее голову за подбородок. Дана бестрепетно смотрела ему в лицо. Вот она и увидела пирата без маски. Губы его склонялись все ближе, ближе — и Дана не собиралась избегать поцелуя. Ее охватило то же счастливое безрассудство, что и тогда, на балу; не думая о последствиях, она жаждала одного — узнать, как это будет теперь.
Кейн прильнул к ее губам. Дана прикрыла глаза, всецело отдавшись наслаждению. В поцелуе Кейна не было требовательности — только нежность, утонченность, ласка. Он пробовал ее на вкус, пил маленькими глотками, словно драгоценное вино, чувственно проводя языком по губам, но не вторгаясь внутрь. И сама нежность этого поцелуя доводила Дану до исступления, заставляя содрогаться в предвкушении чего-то большего.
Мечты одиноких ночей сбылись: Дану целовал мужчина, которого она когда-то любила всем сердцем, по которому тосковала долгие унылые годы. Как мечтала она повернуть время вспять и вновь испытать те радость, волнение и кипучую страсть, которые они в давние времена делили друг с другом! Не помня себя от счастья, Дана обняла Кейна за шею и прижалась к нему всем телом, молчаливо моля о более страстном поцелуе.
Он зарылся рукой в ее густые кудри, а другую руку — ту, что лежала на талии, — опустил ниже и с силой прижал бедра Даны к своим. Дана с особой ясностью ощутила, какие они с Кейном разные — и вдруг ей безумно, до боли захотелось увидеть его обнаженным, возбудить в нем желание, слиться с ним воедино. Забыть о годах, проведенных в разлуке, — пусть все будет, как в первый раз…
Кто из них первым углубил поцелуй? Этого Дана не знала, да и не хотела знать. Это просто случилось: языки их встретились, и томительное предвкушение разрешилось взрывом страсти. Они сливались в поцелуе, не в силах насытиться друг другом, забыв о гордости, о самообладании, о приличиях — обо всем, решительно обо всем заставили их забыть взбунтовавшиеся первобытные инстинкты.
Дана ощутила тугое давление возбужденного мужского естества и, в восторженном самозабвении крепче прижавшись к Кейну, задвигала бедрами. Он в ответ сжал рукой ее ягодицы и еще теснее прижал к себе, не скрывая, да и не желая скрывать своей чувственной жажды.
Оторвавшись от ее уст и глотнув воздуха, он прошептал хрипло:
— Мы оба этого хотим.
— Да…
Не только голос — все тело Даны откликнулось на эти слова.
— Не здесь, — с трудом выговорил Кейн. — Не здесь и не сейчас.
— Ох!
Она и забыла, что они стоят посреди кабинета. Туман возрожденного желания застилал ей глаза, и все происходящее казалось сном.
Кейн взглянул ей в глаза. Шоколадно-карий взгляд его проникал, казалось, в самую душу.
— Сегодня вечером ты свободна?
