форсистые, чванные — один другого шикарней. На каждом по нескольку поясных платков, расшитые тюбетейки набекрень. Стучат подковками высоких каблуков, усами пронзают солнечный день. Старики на таких смотрели, млея: «Ах, красавец! Ой, молодец! Такой на улаке всех одолеет. Узнать бы, кто у него отец…» Сегодня у нас мера иная. Сто лет жизни этому рабочему парню! Руки в мозолях, глаза пылают… Первый на нашем заводе ударник. В нем и достоинство и удальство. Он с другом вступил в соревнование. Металл оживает в руках его, ревет, как лев раненый. Других рабочих парней вдохновив, он их повел за собою, и был ликвидирован в цехе прорыв, и план перевыполнен вдвое. А слышали вы про его жену? А слышали вы про его сестру? Им тоже почет по праву, им тоже плечи выпрямил труд, дал и силу и славу. На фабрике первые среди ткачих — талантливые, искусные… Побольше бы нам девчат таких, побольше бы нам парней таких, множащих мощь индустрии. Нет, не торчащие в небо усы, не тюбетейка, что ярко расшита, — основа достоинства и красы, основа славы джигита. Достоинство в том, чтоб жену свою — Кундуз, Хайри, Халпош, Зульфию освободить от тяжких забот, лишающих сил, вгоняющих в пот: от стирки, варки, от целого ряда пустых суеверий, нелепых обрядов. Женщины! Славьте новый рассвет. Старому быту скажем «нет»! Скиньте чачваны
