Оказана общине честь — За трапезу святую сесть. И мы, кто Господом любим И честен, за столом сидим. Но богомерзки души ваши. И вы отвержены от чаши». «Добро. Покинем милый дом И, раз отвержены, уйдем, — Сии последние сказали, — От этих мест, куда подале. Но спросят нас, зачем с земли Своей возделанной ушли? Как им ответим мы?» — «Как есть. Что вы, мол, потерявши честь, От нас отвержены и впредь Вам благодати не иметь. А благодать дана едино От господа — Отца, и Сына, И Духа Свята, коих Лики Во Триединстве превелики», — Петр говорит. «Но как же ваша Незримая святая чаша, Завещанный Христом сосуд Зовется?» — грешники рекут. «Кто знает о сосуде, тот Его Граалем назовет. Однако, — был ответ Петров, Положен на Грааль покров. И людям чаша та незрима. Проходят, не заметив, мимо. Но праведники входят в дом И перед чашей за столом, Допущенные все подряд, На трапезе святой сидят. А с чашею и рыба тут. И так завет Христов блюдут. Божественную благодать Всей братии дано познать». Как не поверить, коли так! Выходит, чаша — благо благ! И сладость от нее, как мед. Граалем праведник зовет Ее. И так, узнав о чуде, Навек ушли дурные люди. Остались добрые в дому. А я поведал, почему. Се, братия Петру вняла. Поправились ее дела. С потиром-чашей все подряд Свершая трапезный обряд, Всегда в отраде пребывали. Старо сказанье о Граале, Но этим именем сосуд И ныне верные зовут. Ушли, злодеи, стал-быть, кроме Упрямца некоего. В доме Остался с праведными сей. Именовался — Моисей. И был оставшийся весьма Незаурядного ума. И здоровей иных голов. И балагур, и острослов. И делал сей упрямец вид, Что безутешен и убит Великим горем оттого, Что нет за трапезой его. У праведных что было сил Прощения себе просил. И снова братия, и снова Выслушивала острослова: Мол, верность Господу храня, Просите старца за меня! «Хочу, чтоб оказал мне честь И чтоб за стол дозволил сесть. Скажите же ему, друзья: В грехах раскаиваюсь я. И за былое не взыщите, Но порадейте о защите!» И со слезами грешник сей Искал разжалобить людей, Просил, раскаиваясь, впредь Его простить и пожалеть. И вняли горести такой. И вот в Иосифов покой Застольцы входят все едино. Наставника и господина За злополучного прося, Наперебой община вся Кричит. Слезам мужей и жен Весьма Иосиф поражен. И молвит: «О какой заботе Так гомонить ко мне идете?» А люди повторять. Но тут Уже толково речь ведут, О грешных братьях говоря, Что, мол, уплыли за моря, Никак, однако, не уйдет Один мудрец и доброхот. И плачет Моисей навзрыд.
