В них сочинители смешали цикуту с медом… Прямо тьма томов в шкафу, томов в подвале. Полны томами закрома. Вон даже и на одеяле — тома… Тома… Сойти с ума, как много в них чужой печали! IX Живу, тенями окружен. Вон даже небо по-паучьи плетет мне паутину тучи… Живу, тенями окружен. Зачем, меня в разлуке муча, воспоминанья так живучи, зачем, разлукою сожжен, я все же лезу на рожон и вспоминаю, сколь певучи твои слова, княжна княжен? Живу, тенями окружен и погружен в паучьи тучи… X Спой, Пьеро, серенаду. Нынче время и место. Выслушает невеста лунную серенаду. Так, чтоб мороз по коже, спой свою серенаду той, что всего дороже, — большего и не надо. Облако — как звереныш. Звонко луна смеется. Только молчит Пьеро наш, канув на дно колодца. XI Где та, которую люблю? Я трезв, а словно во хмелю. Я жизнь о многом не молю: пускай лишь мне отдаст мою любимую! Я сумасшедший. Я фантаст. Пусть мне любимую отдаст. Я трезв, а словно во хмелю. Я жизнь о многом не молю: пускай лишь мне отдаст мою любимую… Где та, которую люблю? Верните мне мою — молю — любимую… XII Ах, эта музыка такая странная, такая, музыка, ты непривычная! Ты пахнешь, музыка, чужими странами, какофоничная, но гипнотичная! Ты пахнешь хижиной и караванами… Ты столь суровая и хаотичная, что словно ордами грозишь незваными… Скорей скрипучая ты, чем скрипичная. Ах, эта музыка столь экзотичная, что сквозь сумбурные ее искания своеобразная, своеобычная средневековая встает Испания. Ах, эта музыка такая странная, такая, музыка, ты непривычная, что смерть над будущей моею раною взмахнула — чувствую — косой фабричною.
