Под знаком Льва

убежали к полюсу,
пустылому и остынному,
морозно-морзе-льдинному.
Исчезли среди льдин
ватагой всею,
всей гурьбой.
И вот я вновь
один.
Один
остался,—
сам собой.

Одинокий

Неоконченная поэма

Фрагменты

* * *

Брел
по берегу неразгаданного,
брел
по берегу неизведанного
в потемках вагнеровской ночи
сказитель скорбный,
поэт потаенный,
бард, бередящий
бороной загадочного бреда
бренность мироздания,
бард — бродяга бородатый —
брел по берегу тайны,
погруженный в сумеречность мира.

Меж тем аквитанские[35] розы
осыпались под сухим ветром…

Брел он и думал
о том, что страдание
есть разновидность услады,
а боль — не более
чем одна из форм блаженства.

Брел и думал:
ну вот любовь…
Такая ведь горькая штука!
Любит? Не любит?
Когда-то ты меня любила,
о женщина из женщин!..

Обыкновенная трагедия,
обыденная драма,
кто с ней не знаком?
Любовь!
Потом приходит —
рано или поздно —
смерть.
А пока не пришла —
ни туда ни сюда:
монотонная череда
признаний, извинений,
предлогов, подвохов,
улыбок, и вздохов,
и пламенных песнопений
в честь божественной элиты —
Диониса и Афродиты.
И слезные клятвы.
Ба!
Пылают слезы,
как будто розы
в исключительно ухоженном саду.
«Иду, иду!»
И словно тесто,
подходят тексты
вроде вот этих:
«Молюсь в костелах,
молюсь в мечетях,
не прекословь,
когда — любовь…»,
«Был сад наш наряден
и благостно тих.
Я вкус виноградин
изведал твоих…».
Любовь… Тщета!
Любовь… Не та!
«Карр-карр!»
Ах, сколь
гол наш
кор-
оль!