на страх добропорядочным селянам,на поруганье правильным пиитам,рожденный не пиитом, а поэтом,я не в чернильницу перо макаю,а в траур мрака, черный светУченый критик, проглоти пилюлю:я демоническим огнем пылаю,и ничего от жизни мне не надо,чего мне не дала моя планида.IIА мне она дала не так уж мало,и это в целом очень даже мило,но черт возьми, святошам что за дело,жива моя любовь или задулоее недавно бурею сторонней,и так ли я, как некий бард старинный,на фоне древней башни (из картона)встречаю вдохновение картинно,и пользуюсь ли блюдом или миской,и не бахвалюсь ли народной маской,как некогда Вийон — простецким гробом,а Валентиниан — кинжалом грубым,а Юлий Цезарь — домотканой тогой,ну, а Нерон — актерскою потугой?Да ладно маска! Маска — это нашапочти что узаконенная ноша,но не ношу ли часом, недостойный,я на челе недостижимой тайны?Не хвастаю ли, взятый из полона,я вдруг заемной позой исполина,как некогда Вийон — простецким гробом,а Валентиниан — кинжалом грубым,а Цезарь… А Нерон… А впрочем, вашепревосходительство, смотрите выше…IIIСтрофу разбойным ритмом напрягая,заморским ямбом не пренебрегу я;мечтатель, сброду брошу стих я дерзко,как дискобол (то бишь метатель диска).Но, хая и хуля, не насмехаюсья сам ли над собой и не страхуюсьот всех насмешек в поисках издевки,достойной нашей муравьиной давки?Ирония, ты вроде челобитной,просящей не толпы, а Человека!Когда же испытания на склочностьвдруг выдержит и посетит нас Личность,перед судьбой не оказавшись прахом,как вертопрах — перед голодным брюхоми как людская истина любая,столкнувшаяся с истинной любовью?IVОт жизни для себя, моя планида,мне, кроме жизни, ничего не надо, —ни праздников, ни золоченой рыбки…Вот разве что не обойдусь без трубки,в которой — молодая ли, седая —мерцает, словно Волопас, идея.Мне ничего не надо, лишь бы в утроотчалить завтра — даже против ветра.VРодник мечты не осушив устами,всегда я чувствую себя в пустыне:ведь Абсолют тогда лишь только жизнен,когда он воплощен в одной из женщин.Не знаю, небеса ко мне добры ли —лишь только бы Любовь не отобрали,иначе буду тенью, Буддой мудрым,при жизни — спящим, после смерти — мертвым.VIНа страх добропорядочным селянам,на поруганье праведным вселенным,мой стих грызет устои злодержавья,мой стих в печенках у зелобуржувья:ведь не в чернила я перо макаю,а в черный яд, и светлый миг смакую,когда глотает критик мой пилюлю,прознав, что адским я огнем пылаю.Жар полночи — как рана ножевая!Мечта и ночь — лишь вами и живу я!Люблю я Женщину и в этой смутене чувствую сердцебиенья смерти.
