в трубе, пропевшей в Иерихоне!А ветер — дует или стих —давно гармонию постиг.VУдарь по струнам и ударьсяв исканья нового пути.Впередсмотрящим встав на марсе,петляй, пытай, плати, плетии проповедуй чувство долга(или пошли к чертям его):Искусство существует долго,а Время — краткий миг всего.(Пожалуй, так, но может статься,что вовсе и наоборот.)Провидцем стань. Устами старцавверни латинский оборот:«Искусство вечное увечнои неопределимо,а время слишком скоротечно,к тому ж — необратимо».Играй и думай при игре:«Кто знает: вдруг (хотя едва ли)меня услышат в декабре,коль в январе не услыхали…»Погромче пой,труби и бей:пусть и глухойсбежит скорей.VIАх, как певуча тишина,хоть голоса и лишена,хоть горла ей не заиметь…Вдыхай же в дерево и в медь,дудец, игрец, тугие звуки,и пусть проворливые руки,на барабан изливши злость,колотят в шкуру, жмут на кость,глодая клавиши рояля,пока его не отобрали.Покуда публика в себе,играй, напыжась, на трубе:коль ты как надобно надут,глядишь — и стены упадут…Труби прилюдно и в сторонке:хоть не обрушишь стены — все жпо крайней мере перепонкинам барабанные порвешь!
Сонатина
('В зеркале я увидел...)
В зеркале я увидел море, глухое море,немое море.Над ним качались черные тучи, чреватые громом,лицо его сминалось морщинами кипящего гнева:казалось, в нем кишели сонмы трупов,плывущих по воле волн…Метались крылья пепельной печали,грозя сорваться с орбитыалмазными гроздьями.Море вело в поводу грохот шторма,готовый взорваться апокалипсическим громом,и — молчало.Воронки вихрей были его глазами,в которых уже никогда не зажгутся звезды,лунные блики, синее пламя штиля.В зеркале я увидел море, глухое море,немое море.Оно расплывалось, как на экране памяти,оно перехватывало горло,словно несбывшаяся мечта.
