женщину:..
Смуглолицый Ченгир повернулся к нему:
— А мне, думаешь, это по вкусу, Гхемар? Но что делать, если это необходимо для блага Вендийского королевства! Пора обновить нашу кровь! Надо усилить власть, а для этого необходимы новые завоевания. Мирное правление Деви скоро сделает нацию мягкотелой.
Мы, раса воинов-завоевателей, унизились до строительства плотин и дорог для мерзостной черни из низших каст! Не-е-ет, Деви должна умереть. Трон перейдет ко мне, и я без промедления поведу кшатриев к новым завоеваниям! Мечом создадим мы новую империю, захватив Кхитай, Уттара Куру и Туран! Потоками крови смоем мы горцев с Химелийских хребтов! Весь Восток дрогнет и поколеблется, когда прогремят наши громы! День и ночь в Айодхию станут прибывать караваны верблюдов, нагруженных бесценной добычей… Ну, кто со мной?
Четыре изогнутых клинка до половины вышли из отделанных золотом ножен. Полководцы громким шепотом выражали предводителю свое полное одобрение.
Принц Ченгир взмахнул рукой, восстанавливая тишину:
— Не так громко, господа… Помните — огромное большинство вендийцев, лишенное нашей с вами прозорливости, все еще сохраняет верность Жасмине. Вздумай мы решиться на открытое выступление, войска и народ приросту разорвут нас в клочки. Но если она умрет от руки неведомого убийцы… что ж, я, как близкий родственник и наследник, не пожалею сил и времени на розыск злодеев… На худой конец, казним пару каких-нибудь козлов отпущения — конечно, предварительно отрезав им языки. А потом, соблюдая приличествующий случаю траур, я соберу свою армию и двинусь походом на север и на восток. Историки станут восхвалять мое имя наравне с именами великих завоевателей минувшего!
Глаза Ченгира горели, голос возбужденно звенел. Он величественно поднялся:
— Возьмите оружие, господа. Наденьте маски. Я проведу вас потайными ходами прямо в спальню Жасмины. Через какой-нибудь час наш долг перед королевством будет исполнен!
И пятеро мужчин в черных масках один за другим покинули комнату. Они шли убивать беззащитную женщину, спокойно спавшую в своей постели.
…Второй раз в течение ночи Конану довелось пробудиться от еле слышного звука. Обычный человек на его месте самое большее перевернулся бы на другой бок, бормотнул что-нибудь спросонья и, приписав беспокойство возне крыс или дурному сновидению, вновь мирно заснул.
Но не таков был Конан! Он мгновенно стряхнул всякий сон и чутко прислушался, пустив в ход всю остроту своих звериных инстинктов. И пока его правая рука тихонько вытягивала меч из шагреневых ножен, левая осторожно раздвинула полог. Жасмина безмятежно спала рядом, улыбаясь во сне…
Звездный отблеск едва рассеивал темноту. Острый глаз Конана различил блеск обнаженных клинков в руках пяти смутных фигур, но и без того он немедля понял: опасность! Смертельная опасность! Люди в масках редко приходят по ночам с добрыми намерениями в королевские спальни. Сжимая меч и внутренне клокоча от ярости, Конан приготовился к прыжку.
Убийцы подкрадывались все ближе, занося кинжалы для ударов, долженствовавших возвести на трон Вендии нового властелина. Вот чья-то рука потянулась к занавесям королевской постели…
Конан рванулся вперед, как спущенная пружина. Тигриный прыжок — и прежде, чем убийцы успели оправиться от неожиданности, один уже валялся со вспоротым животом. Меч Конана летал взад и вперед, жаля, точно разъяренная кобра. С треском прорубил он чей-то шлем и голову под шлемом — до самого подбородка. Пинком отшвырнул киммериец мертвое тело под ноги остальным, принудив их отскочить и одновременно отбивая удар, нацеленный ему по коленям. И тут же возвратным движением меча отсек правую руку заговорщика почти по плечо. Отрубленная рука задергалась на полу, а следом упал и ее владелец.
Не теряя времени, Конан ринулся навстречу оставшимся двоим. Перед яростным натиском обнаженного киммерийца те вмиг позабыли, зачем явились сюда: теперь они дрались за свою жизнь, отчаянно размахивая саблями и шаг за шагом пятясь назад. Они едва поспевали отбивать сыпавшиеся градом удары. Конан же следил только за тем, чтобы не оказаться между ними.
— Хотели по-тихому прирезать спящую женщину? — рычал он, сверкая глазами. — Трусы! Шакалы! Да по сравнению с вами любой вероломный стигиец сойдет за честного бойца! Но, клянусь, сегодня прольется лишь ваша кровь, и больше ничья!
Его клинок превратился в луч смертоносного света. Страшный режущий взмах — и с плеч слетела еще одна обтянутая маской голова. Последний оставшийся противник киммерийца прижался спиной к стене. Мечи с удвоенной яростью замелькали в слабом свете звезд, скрещиваясь и отлетая один от другого.
Проснувшаяся Жасмина стояла рядом с постелью и, затаив дыхание, следила за схваткой. Внезапно у нее вырвался крик ужаса: Конан поскользнулся в луже крови и растянулся плашмя.
Убийца немедля прыгнул вперед, занося меч. Его глаза горели злобным торжеством… но удара так и не последовало. Конан видел, как рот вендийца распахнулся в немом крике боли. Вот, пошатнувшись, он выронил меч, издал какой-то булькающий звук и рухнул на пол. Позади мертвого стояла Жасмина. А между лопатками кшатрия торчал всаженный по рукоятку кинжал.
Конан распорол мечом плащ убитого, в котором запутались его ноги, и поднялся. Он был с головы до ног залит кровью, но в голубых глазах мерцал прежний неукротимый огонь.
— Повезло же мне, девочка, что ты так проворно подоспела со своей зубочисткой… если б не ты, я точно составил бы этим господам компанию в преисподней. Кром! Неплохая драчка была!
Голос Жасмины прозвучал по-женски заботливо:
— Ты весь в крови, мой предводитель… Дай я промою и перевяжу твои раны!
— Чепуха, — буркнул Конан, разматывая чалму одного из убитых и небрежно вытираясь. — Это их кровь. Ну, может, разве пара царапин… Не ахти какой труд — усмирять разные ничтожества…
— Благодарение богам, что ты был подле меня, — содрогнулась Деви. — Не то они… преуспели бы в задуманном. Но могла ли я думать, что в собственной спальне мне придется опасаться убийц? Вендийский народ любит меня и считает мое правление справедливым… армия и большинство знати сохраняют мне верность… Неужели это Ездигерд Туранский подослал в мои покои лазутчиков?..
— Ездигерд никогда более не досадит тебе, — пробормотал киммериец. — Он мертв: я убил его на палубе его же корабля. А ну, сними-ка с них маски!
Деви сорвала маску с лица человека, которого навек успокоил ее кинжал, — и отшатнулась в ужасе и недоумении.
— Ченгир!.. Мой двоюродный брат!.. В какую же черную измену вовлекла его жажда власти!.. Но я этого так не оставлю. Завтра же покатятся головы… — И, встряхнув черными локонами, она обратила взор влажных темных глаз на бесстрастно стоявшего киммерийца: — Вот теперь я и в самом деле вижу, что мне не обойтись без супруга… Правь же Вендией вместе со мной, Конан! Объявим о нашей помолвке, а через месяц сыграем свадебный пир, каких не было в Вендии на памяти ныне живущих! Я люблю тебя, мой предводитель…
И она обняла Конана, нежно прижавшись к нему гибким молодым телом и покрывая его лицо поцелуями. У него слегка закружилась голова, но он твердо и бережно отстранил Деви.
— Кром свидетель, девочка, твое предложение куда как заманчиво. Честное слово, немного найдется женщин красивее тебя… или умнее. Тот, кому судьба подарит счастье стать твоим мужем, поистине может считать себя любимцем сотни богов. Десять лет назад, когда я был бродячим искателем приключений, я, пожалуй, согласился бы остаться с тобой… Но теперь — не могу. У меня нынче есть свое королевство в землях Запада — Аквилония, могущественнейшая на свете держава. Есть у меня и любимая королева… Ее похитил злой чародей, живущий в Кхитае, и я поклялся ее разыскать. Сама посуди — разве достойно мужчины дать клятву и не исполнить ее? Избери себе мужа среди вендийцев: всякий народ предпочитает короля от своей плоти и крови. А мой путь лежит за Химелийские горы…
Жасмина не сводила с него глаз, полных великой любви и нежности, смешанной со слезами:
— Видно, боги ниспосылают счастье лишь для того, чтобы тотчас его отобрать… Но, может, это и к лучшему: не будь горя, мы бы не ведали, что значит истинное счастье… — Она смахнула влагу с ресниц, и странная, не лишенная лукавства улыбка тронула ее уста. — Завтра ты снова двинешься в путь, но у нас есть еще несколько часов до рассвета… Давай же не будем тратить время на бесполезные разговоры!
Их руки снова переплелись в страстном объятии. Звездный свет холодно отражался в остекленелых
