Она поживет здесь и присмотрит за хозяйством.
— Полин, ты в своем уме?
— Послушай, а если мне придется провести там полгода? Как вы тут управитесь вдвоем? Два мужика!
— Мы не мужики, — деланно обиделся Мишель. Над ванной поднималось уже облако пара. — Мы — мужчины.
— Извините, мэтр. Тогда я вызову из Тура свою маму. Я сойду с ума, переживая, как вы тут будете одни.
— Мы не одни. Два раза в неделю приходит убираться мадам Сифиз. Можно попросить ее приходить чаще.
— А еда? Ты ведь даже плохо представляешь себе, где и какие покупать продукты.
— Мы с Селестеном будем питаться в кафе. Кроме того, у нас отличный итальянский ресторан за углом! А твоя Эдит совершенно не умеет готовить!
— Хорошо, ну а стирка? А постельное белье? А рубашки? Если за тобой не проследить, то ты неделю будешь ходить в одной и той же, не говоря уже о Селестене. А носки? Трусы?
— Кстати, Полин, о трусах. Принеси мне белье, через… — Мишель вытащил руку из облака пара и уставился на циферблат. — Через час десять мне уже пора быть в конторе!
Глава 6, в которой Мишелю сорок два
Когда тебе за сорок, пусть совсем немного, бессонная ночь на фоне бурных переживаний и прерванного полового акта явно не добавляет бодрости и оптимизма мыслям, словам и поступкам.
С самого утра Мишель чувствовал себя дискомфортно: раздражительность, взбудораженность и сонливое безразличие одновременно. Он едва не захрапел на утренней встрече с адвокатами противной стороны. И обрадовался как ребенок, когда вдруг отменилось судебное заседание, назначенное на три дня. Он даже отпросился у патрона под каким-то банальным предлогом, чтобы поехать домой и спать, спать, спать…
Но тут позвонила дама с площади Виктора Гюго: дама де ля пляс-Виктор-Гюго или сокращенно — дама де ля пляс. Мишель старался даже мысленно не называть любовниц по именам с тех пор, как невзначай произнес имя самой первой в постели с Полин.
Он поехал на свидание. Хотя вполне мог бы этого и не делать. Во-первых, сегодня пятница — не их день, — обычно они встречаются по средам, если никто не занят, но в эту среду они были дружно заняты оба. А во-вторых, на следующей неделе, когда Полин ляжет в клинику, встречаться стало бы проще, но, Мишель усмехнулся, одновременно и сложнее. Надо же, как ловко жена убедила его в необходимости поселить Эдит у них в доме! Куда только девается его адвокатское красноречие, когда она начинает говорить и он видит, как двигаются ее губы — полные и совсем по-девичьи яркие. И как она чуть-чуть облизывает их, когда начинает волноваться. И эта тонкая голубоватая живая жилка на шее… Сколько раз он целовал ее, чувствуя биение пульса. И эта ее сокровенная родинка на лобке, трогательно спрятанная под нежными колечками волос. А какой чудесный, ласковый аромат у ее тела!
Мишель почувствовал, как по всему организму начал разливаться жар, а на лбу опять выступили капельки пота. Нет, нет, больше никаких игр с Полин! И вышвырнуть из дома все ее идиотские тренажеры! Должна же она родить ему дочь, в конце-то концов!
Конечно, сын — это очень хорошо, очень здорово. Он — наследник, продолжение фамилии. Но сын — это ты сам, только опять мальчишка, которому заново на протяжении десятков лет придется бороться за свое место под солнцем. А дочь… Дочь — совсем другое дело. Дочь — это твоя и только твоя собственная женщина. Маленькая сказочная принцесса, которая любит тебя не потому что ты, скажем, в ее вкусе или сумел как-то расположить к себе. А просто любит. Сразу, как только родится. Потому что она — твоя, твоя плоть и кровь, часть тебя. Но женщина!
Хорошо бы у Жульет были прямые длинные волосы, мечтал Мишель, застряв в пробке у Нового моста. Именно прямые, а не легкомысленные легкие кудряшки, как у Полин. И тяжелые. Да, прямые, длинные и тяжелые, как водопад по спине. Интересно, а у Жюльет тоже будет такой потрясающий, волнующий изгиб спины, как у Полин?..
Желание оказаться сейчас рядом с Полин и провести пальцами по желобку ее спины — ниже, ниже, к пояснице и ягодицам — накатило, как этот самый водопад. Да что за пропасть? Мишель вытер пот со лба, нажал на сцепление; автомобильная пробка начала потихоньку рассасываться, и все застоявшееся механическое стадо ринулось вперед, через мост.
Но ведь рано или поздно какой-то чужой парень тоже опешит и покроется потом при виде Жюльет? Конечно, очень не скоро, но это ужасно! А почему, собственно, ужасно? У Жюльет будет хороший парень, у его дочери просто не может быть плохого парня! И он поведет ее под венец. Под орган, по длинному проходу церкви, украшенной цветами и пестрящей яркими нарядами гостей. Вел же он под венец свою сестру Адель! Вместо отца…
Отец был категорически против венчания и свадьбы. «Глупые предрассудки и еще более глупая трата денег! Записались в мэрии и плодитесь, сколько не лень»… Адель была ужасно обижена. Еще бы! Это с сыном отец был не в меру суров и строг, а над обожаемой доченькой, что называется, трясся и не дышал. И вдруг такое! Конечно, Мишель помог сестре с ее парнем и деньгами, и участием. А отец даже не пришел в церковь и свою жену Анжел и не пустил. И года полтора не общался с Адель. Смягчился только, когда она назвала первенца Жеронимом — в его честь. Что это? Старческий каприз? Или… ревность?
Подумав о ревности, Мишель невольно вспомнил вчерашнюю безобразную выходку сына. Приревновать мать к родному отцу! Прямо Эдипов комплекс какой-то! Он ведь не ревновал своего отца к Анжели. Наоборот, всегда считал ее отважной женщиной — выйти замуж за вдовца с грудным младенцем и двенадцатилетним сыном, плюс к этому дикий характер родителя! Конечно, отец — дорожный полицейский. А, как известно, служба в полиции не для слабохарактерных людей.
Анжели всегда говорит, что вышла за Жеронима, потому что любила его со школьной скамьи. Странная такая скамья — Анжели моложе отца лет на десять. Общих детей у них нет: ей нужно было лечиться от бесплодия, но отец заявил, что двоих ему вполне достаточно и нечего тратить деньги на то, чтобы в доме прибавлялись дополнительные рты.
Анжели истово любит Адель и Мишеля. Мишеля особенно. И раз уж Полин так хочется, чтобы кто-то присмотрел за домом в ее отсутствие, то вполне логичным было бы попросить об этом именно Анжели. Но он даже не предложил жене этот вариант, потому что добрейшая матушка не выносит единственного на свете человека: а именно Полин. Дескать, ее невестка — слишком заносчивая и высокомерная гордячка.
Ну уж это точно ревность, усмехнулся своим мыслям Мишель. Хотя в снобизме Полин никак не отказать. Впрочем, матушка Анжели вряд ли знает такое слово — «снобизм». Полин действительно ведет себя с его родственниками так, как если бы являлась членом королевской фамилии или, по меньшей мере, титулованной особой. А ее родители — всего лишь учителя, всю жизнь протрубившие в одной из муниципальных школ Тура.
«Приглядывать» за хозяйством Полин могла бы попросить и свою маменьку. Но терпеть присутствие в доме тещи хотя бы одну неделю — выше его сил. Естественно, она явилась бы с мужем. Кстати сказать, отец Полин — очень симпатичный тип и с ним можно поговорить не только о футболе. Но теща! В каждой ее фразе будет содержаться поучение, как жить дальше, а Селестена она замучит диктантами.
Иногда Полин ужасно напоминает свою мамашу, с внезапным раздражением подумал Мишель; поток машин опять превратился в стоячее болото. Побольше бы ей рассудительности, свойственной ее отцу! Тесть-то как раз хорошо понимает, как нелегко далась Мишелю его карьера. Стать преуспевающим адвокатом с ученой степенью, когда твой отец — дорожный полицейский, а его жена до замужества работала приемщицей в химчистке — ох как непросто! Родители же Полин с самого детства настраивали на поступление дочери в Сорбонну…
Ну и духота сегодня, с тем же раздражением подумал Мишель. Или я забыл включить кондиционер?
