— Похоже. Я даже забыла про нее. — Я старательно смотрела в окно, чтобы не видеть на руле его рук с гибким запястьем. — Какая же все-таки невероятная здесь красота!
— Да… Знаете, Эльза, я хотел вам сказать… — Рация, словно ревнуя, опять потребовала его внимания. — Простите…
Он еще несколько раз виновато просил чаю, не прекращая радиобесед, осушал стаканчик залпом и швырял его на соседнее кресло. Вдруг, словно из небытия, возникли пальмы маленького оазиса с живописными шатрами кочевников.
— Вот мы почти и прибыли, Эльза.
Рация онемела, и стало слышно, как шуршат пустые стаканчики, перекатываясь на переднем сиденье.
— Надо понимать, что теперь вы действительно в отпуске?
Он молча кивнул, ловя в зеркале мой взгляд.
— Кажется, вы собирались мне что-то сказать.
— Вот как?.. Ах да! Хотел предупредить, чтобы вы не шутили здесь с солнцем и не ходили с непокрытой головой.
— Иными словами, я должна надеть
— Лучше даже что-нибудь более плотное. Вы себе не представляете, какая там уже жарища. — Он мотнул головой в сторону окна. — А к полудню будет и вовсе пекло!
— Не волнуйтесь, я умею уважать традиции.
— Кстати о традициях. Сейчас нас встретят и по обычаю гостеприимства будут угощать.
— Я запомнила эту традицию, когда мы с вами пили чай в сандаловой комнате.
— В сандаловой комнате?.. Где это? Когда?
— Вчера. Вы угощали меня чаем. А в той комнате пахло сандаловым деревом. Поэтому для меня она — сандаловая.
— Вчера?.. Неужели только вчера?
— Мне тоже очень трудно в это поверить. Но действительно — вчера.
— А кажется, будто в другой жизни? — Он обернулся, быстро взглянул на меня и продолжил совсем другим тоном: — Так вот, во время угощения нам, как гостям, надо будет вести беседу со всеми. Подумайте заранее, что вы расскажете.
— Тогда вам придется немного поработать переводчиком.
— Сочту за честь. Причем вы должны говорить громко и обращаться ко всем.
— Но разве имеет значение, что я скажу? Вы ведь легко можете «перевести» все, как надо.
— Нет, Эльза. — Он чуть заметно усмехнулся. — Так не пойдет. От гостьи самого эмира все будут ждать чего-нибудь приятного и, разумеется, нейтрального. И, между прочим, я тоже жду.
— То есть про сломанную охранную систему и ларцы с подарками среди ночи — ни гугу, а просто что есть силы восхвалять ваше высочество?
— Да. Например, за то, что оно, бросив государственные дела, устроило вам эту замечательную экскурсию.
— Бросило? А кто по рации всю ночь руководил страной?
Он громко рассмеялся и сказал сквозь смех:
— Ладно. Хватит препираться. Подсказываю. Я сразу же начинаю рассуждать о наших обычаях, кто- нибудь поддерживает сей предмет, я вам перевожу его слова, а дальше выпутывайтесь сами. Насчет обычаев вы точно много знаете.
— Тогда рассуждайте про гостеприимство: мол, неизменно оказывая его тем, кто стучится в наш дом, мы можем быть уверены, что и нас тоже везде и всегда примут радушно.
— Замечательно! Уверен, вы справитесь.
Глава 12, которая уже в оазисе
К нашему джипу сразу набежала целая толпа. У всех широкие просторные одежды, на головах — тюрбаны, куфьи, покрывала. Вообще, много развевающихся больших тряпок, выгоревших и выцветших в разной степени. И, к моему удивлению, ни одной женщины в полноценной парандже или маске-бурке. Просто платки и покрывала, которые женщины скорее кокетливо придерживали рукой у лица или для простоты и свободы рук закусывали концы платков зубами. И абсолютно у всех жирно — сверху и снизу — черным подведены глаза, что на мужских и детских лицах выглядело крайне театрально, и от этого происходящее напоминало репетицию массовки, хотя я знала, что кочевники делают такой макияж не красоты ради, а чтобы защитить глаза от пыли и насекомых.
Люди радостно обступили нас с эмиром — охрана держалась на значительном отдалении, — и повлекли к большому шатру. В нем было настелено один на другой немыслимое количество разноцветных ковров, на которых мужчины расселись, скрестив ноги. Нас как почетных гостей поместили в центре напротив главы клана и старейшин. В глиняных плошках курились какие-то благовония, но практически не забивали запахов пота и старой одежды. Женщины принесли сначала медные тазики с водой — омыть руки — и своеобразные полотенца: прямоугольные куски ткани, до того щедро украшенные бисером и стеклярусом, что вытирать ими что-либо было проблематично, а затем подали подслащенный чай в стаканчиках, подносы со свежим инжиром и удалились.
— Предки моего отца происходят из лэрдов Северной Шотландии, — заговорила я, когда «по сценарию» подошла моя очередь, — и в шотландских горах тоже есть похожий неписаный закон: гость в дом — Бог в дом. Обычай уходит корнями в глубокую старину, когда любому путнику горцы оказывали гостеприимство даже в том случае, если он считался врагом.
Мой принц с интересом смотрел на меня, перевел мой спич собравшимся, и по их восторженной реакции стало ясно, что я заслужила одобрение. Они довольно поговорили между собой и стали задавать вопросы. Он с веселыми глазами, но очень официальным тоном переводил их слова:
— Ваши горцы — определенно наши братья.
Я кивнула и улыбнулась.
— Ваши горы каменные или они зеленые?
— Зеленые. Правда, лесов теперь не очень много, но горы в основном поросли травой.
— Это большая удача.
— Конечно, — сказала я. — Траву едят овцы и дают очень хорошую шерсть.
Мой принц перевел и, давясь смехом, прошептал мне:
— Замечательная дипломатия, особенно насчет овец. Только зачем вы придумали себе шотландских предков? Нехорошо обманывать простых людей.
— Но мои предки действительно из Шотландии.
— И действительно — лэрды?
— Да. Фамилия была Маквилден, но переделали на голландский манер, когда сбежали в Гент. При Кромвеле.
— Фантастика! Расскажете потом поподробнее, а сейчас я должен еще немного поболтать с родственниками.
Наконец чай был выпит, инжир съеден, официальная церемония завершилась, и все стали расходиться. Перед нами вдруг возникла какая-то женщина в покрывале и уж очень по-свойски обнялась с моим принцем.
— Фарида отведет вас в ваш шатер, — сказал он. — Она моя кормилица и мать Нурали. Ей можно доверять во всем.
Женщина поклонилась. Я протянула ей руку и сказала, надеясь, что он переведет:
— Очень приятно, Фарида. Я Эльза. У вас прекрасный сын!
Но эмир лишь кивнул, а женщина проворно поцеловала мою руку. На мгновение я увидела ее смуглую кисть со множеством серебряных колец и звякнувших браслетов.
— Ой! Не нужно, Фарида! Зачем вы это делаете? Пожалуйста, скажите Фариде, что так делать никогда
