А может, послать все к чертям собачьим, да и рвануть куда-нибудь подальше, чтобы начать жизнь заново? А что? Он еще не старый, что называется – в полном мужском соку. Россия большая, затеряться в ней – делать нечего. Впрочем, времена нынче другие. Найдут. Тот же Федотов будет землю носом рыть, поскольку Роман исчезнет вместе с секретами фирмы и деньгами. С неплохими, между прочим, деньгами. Может, рвануть за рубеж? Ага, прямо его там все ждут не дождутся... Языками он не владеет. На кой хрен загранице экономист со школьным английским? Поди, своих, англоязычных, хватает...
Да-а-а... как ни крути, надо выручать Майку, чтобы хуже не стало. А где гарантия, что, получив деньги, эта сволота ее отпустит? Да хоть бы и не отпустили, лишь бы его больше не тревожили! Никаких гарантий на этот счет ему, похоже, тоже не дадут. Наверно, стоит сегодня лечь спать пораньше, чтобы легче было рано встать. Придумали, скоты, – в шесть утра прийти на свалку! В такую рань! Он давно уже раньше восьми не просыпается... Можно представить, какая там стоит вонь! Выпить, что ли... для успокоения души и... тела... Неможется как-то. Непривычное состояние...
Роман Сергеевич выбрался из уютного кресла и отправился к бару. Он очень любил шотландский виски. Виски служил для него своеобразным лекарством. Он бодрил в случае душевной и телесной слабости, расслаблял, если была в том нужда, и вообще приятен ему во всех отношениях. Главное, не переборщить, чуть-чуть выпить, а не напиваться.
И Савельев налил в широкий толстостенный стакан душистого янтарного напитка всего на полпальца и осушил одним глотком. Погодил немного, крутя стакан, но ничего не почувствовал. Решил, что все же маловато. Плеснул из бутылки еще столько же и выпил. Потом – еще столько же и еще два раза по столько. После, махнув на все рукой, нацедил сразу полстакана и залил в себя, потом – еще полстакана. С большим удовольствием. Не закусывая. Сделал еще пару хороших глотков прямо из бутылки, сел на диван рядом с баром и стал ждать так называемого прихода. Тот не заставил себя долго ждать. Из желудка во все стороны пошло приятное тепло, по телу стала разливаться расслабляющая нега. То, чего он и хотел. Напрячься снова он еще успеет. Утром. Еще неизвестно, что его ждет возле помойных баков у мясокомбината. Но все это будет завтра, а сейчас он побалдеет немного от любимого виски. Может, потом добавит. В конце концов, почему бы не побыть слегка навеселе? Кому он мешает-то этим? Никому! Кирюха – у бабки с дедкой, Майка... Впрочем, не надо сейчас о Майке. Чего ей сделается? Людям же нужны деньги, а вовсе не какая-то Майка... Хотя... они угрожали, что произведут с ней кое-какие действия, если он обратится в полицию... Но он же не обращается и не обратится, а значит, Майке ничего не сделают. Впрочем, этим отморозкам верить нельзя. Захотят, так и изнасилуют его жену за милую душу. Жалко Майку? Ну... разве что самую малость... Женщины и созданы для того, чтобы терпеть и ублажать мужиков, когда они этого хотят. Ну... еще, чтобы создавать своим мужьям уют, детей воспитывать. В общем, их удел, как говаривал знаменитый Адольф, – три «к»: киндер, кюхе, кирхе – дети, кухня, церковь. И все! Что с них еще взять!
Конечно, будет неприятно спать с бабой, которую трахали другие мужики. Может, женушка заразу какую в дом принесет... Пожалуй, стоит ее сразу отправить к врачу. Пускай проверится! А уж потом он с ней... того... этого... Эх, как же все-таки хорошо с Майкой в постели! Вот сейчас он бы с ней – с большим удовольствием...
От приятных размышлений Савельева оторвал звук мобильника. Роман вздрогнул и подумал, что надо сменить мелодию старого футбольного гимна на какую-нибудь другую, более умиротворяющую. Эта уж больно резка и как-то вызывающе оптимистична. А что в его жизни сейчас оптимистичного? Да ничего... Зачем-то еще напился...
– Алль... а-аль – попытался проаллекать в трубку Роман Сергеевич, но голос Заботина его перебил:
– Ромка! Немедленно все бросай и езжай к тому деревянному дому, за который у наших фирм идет тяжба! Быстрей!
Роман с неудовольствием подумал, что все вокруг посходили с ума. У него личных проблем выше крыши, а они лезут с делами вечером, когда он на законном отдыхе.
– А эт-то... з-завтра н-не... льзя л-ли? – заикаясь, спросил он.
– Нельзя! Там Майя!
– М-майя? – очень удивился Роман. – А что она там-м-м дел-лает?
– Ты что, напился? – догадался вдруг Заботин.
– Н-ну та-ак... С-слегонца...
– Ну и черт с тобой! Сиди тогда дома!
Когда Николай отключился, Роман Сергеевич с удивлением посмотрел на телефон, а потом в досаде плюнул на экран:
– Ш-шиш т-тебе! К-ком-мандир н-нашелся! Хоч... чу... и п-поеду... В конце к-концов т-там моя... жж... жж... В общем, н-неважно... кто...
Савельев отбросил на диван ни в чем не повинный аппарат, сдернул со спинки стула пиджак и неверными шагами пошел к выходу из квартиры. Машина, которая последнее время выкидывала всяческие фортели, на удивление завелась сразу. Роман Сергеевич посчитал это хорошим знаком и даже несколько протрезвел. Дорога к деревянному дому была знакома и довольно коротка, и потому он умудрился доехать без приключений, несмотря на то, что несколько раз руль почти выскальзывал из рук.
Поскольку этот район Глебовска был много ближе к дому Савельева, чем Заботина, Роман и приехал раньше. Но пока он, запутавшись в чехле сиденья, которое непонятным образом завернулось, пытался выбраться из машины, неподалеку от него остановилась «Мазда» Николая. Заботин вышел из нее с двумя крепкими ребятами, выправка которых выдавала чуть ли не бойцов спецназа, хотя одеты они были в штатское. Роман Сергеевич несколько струхнул. Он спьяну даже забыл про Майю, решив, что эти два молодца сейчас станут утюжить его прямо возле того дома, от притязаний на который его фирме давно следует отказаться. Конечно, район людный, вокруг деревянной постройки – многоэтажные дома, но они где? На приличном расстоянии. А этот дом окружен живой стеной кустарника и деревьев. За этими кустиками заботинские пацаны его и отделают в лучшем виде, никто из проживающих в многоэтажках ни единого писка не услышит.
– Какого черта ты явился? – недовольно спросил Николай, заметив наконец Савельева, потом подошел ближе и с неудовольствием отметил: – Да ты ж совершенно пьян! Как ты ехал – не понимаю!! Садись обратно в машину и жди! Не мешай!
Роман сначала не понял, почему он вдруг помешает, если Заботин его сам позвал разбираться с этим земельным участком, но услышал, как тот отдает приказ своим молодцам, чтобы те пуще глаза берегли женщину, и сразу все вспомнил. Тут же Майка! Черт! Совсем из ума вон! А Майка – его жена, и Колька не имеет никакого права командовать! Он, Роман, сам знает, что ему делать с собственной женой!
И Савельев направился к дому, но его тут же схватил один из молодцов и засунул в машину.
– Я тебя прошу, Ромка, не лезь, раз уж надрался. Только все испортишь! – сказал Заботин и захлопнул дверцу савельевского «Вольво».
Роман Сергеевич хотел снова выбраться, но Николай сам открыл дверцу и, перед тем как опять ее захлопнуть, сказал:
– Сиди! Прошу! Если будет надо, я тебя сам позову.
То, что он сказал «прошу», Роману очень понравилось. «Прошу» – это правильно. Никаких приказов он не потерпит. Кто Заботин такой, чтобы сметь ему приказывать? Никто! Любовник жены! Ну и что! Заботинская жена давно у него в любовницах ходит, так что они на равных. А посидеть в машине можно... Отчего ж не посидеть? Особенно сейчас, когда такое ощущение, будто он только что принял дополнительный стакан виски... Руки какие-то ватные, в пот бросило. Может, соснуть пару минут?
Савельев откинул голову и закрыл глаза. Посидел так, но сон почему-то не шел. Более того, что-то внутри будто подталкивало к действию. Этот Заботин тут накомандует, а ему, Роману, потом отдувайся! Он же согласился завтра отнести деньги. Какого хрена надо лезть за Майкой в этот уродливый дом сегодня, когда завтра ее и так отпустили бы? Конечно, штурм Колькиных молодцов поможет сохранить целый миллион, но кто знает, что еще отчебучат те, кто вместе с Майкой засел в этом доме? Кто они? Сколько их? Наверно, немного, раз Заботин взял с собой только двоих.
Выглянув из машины, Савельев не увидел ни Николая, ни его ребят. Это ему не понравилось. Он с трудом вылез из машины и побрел к зарослям, окружавшим деревянный дом. Старый домина выглядел неприступной крепостью. Все окна были почти наглухо заколочены толстыми досками. Роман дернул за ручку сначала дверь одного подъезда, потом другого. Обе оказались заперты. Но раз на улице уже нет
