годом поколениями школьных советов. Ведь в результате нововведений мы имеем учащихся, которые после окончания седьмого класса едва умеют читать!
— Ты слегка преувеличиваешь, Этель, — со смехом сказала Мэгги. — Но в главном ты права. Нам действительно необходимо многое изменить в системе образования. Однако это не значит, что я хочу выдвигаться. — Она повернулась к полному мужчине, красное лицо которого было наполовину скрыто густой светлой бородой. — А как насчет вас, Свен? Вы хорошо выступаете перед большой аудиторией, и у вас шестеро детей разного возраста. Вы, безусловно, обладаете еще большим правом интересоваться образовательным процессом, чем я.
— Но Мэгги, — начал Чарли, однако его голос был заглушен кем-то, кто начал уговаривать Свена.
Джон улыбнулся, восхищаясь тем, как ловко Мэгги покинула группу беседовавших, когда разговор перешел на другое. Ему это так просто не удалось. Он был вынужден задержаться и договорить с тремя людьми, которые одновременно обратились к нему, когда он попытался уйти вслед за Мэгги, и ему удалось нагнать ее только на стоянке автомобилей.
— Мэгги, подожди. Я должен перед тобой извиниться.
Ее брови были приподняты, когда она обернулась и посмотрела на него:
— За что? За то, что ты принялся меня защищать? Конечно, в этом не было никакой нужды, но мне было приятно узнать, что ты считаешь меня самостоятельно мыслящей женщиной.
— Нет, не за это. За то, что было вчера. За то, что я явился не вовремя и смутил тебя.
Мэгги высвободила локоть, который он пытался придержать.
— Я нисколько не была смущена, Джон, — сказала она, но покрасневшие щеки ясно указывали на то, что она сказала неправду. — Джолин, наоборот, считает, что смутился ты.
Он покачал головой.
— Джолин ошибается. Я был очарован, пленен. — Он улыбнулся. — Да все, что угодно. — Они подошли к ее машине. — Я был возбужден, но никак не смущен.
— Ну и отлично. — Она пожала плечами. — Я и не думала, что ты можешь смутиться. Тебе, должно быть, каждый день приходится наблюдать такое количество женщин в различной степени раздетости, что такой маленький инцидент никак не должен был тебя смутить.
— Да, — согласно кивнул он. В это время очередная машина проехала мимо них, покидая стоянку. — Я действительно вижу множество женщин в различной, как ты выразилась, степени раздетости, но никто из них не волнует меня, Мэгги. А ты взволновала.
— Ты не должен этого говорить. — Она сморщила нос и сощурилась, когда фары проезжавшей машины осветили ее. — Я тоже, наверное, должна извиниться за те слова, которые я произнесла на прошлой неделе.
— Нет, ты была абсолютно права. Я иногда чувствую вину из-за тех чувств, которые к тебе испытываю, потому что… — Он не договорил. — Все дело во мне, и я не хочу, чтобы тебе казалось, что ты делала что-нибудь не то.
— Но тебе кажется, что ты делал что-то не то?
Еще несколько машин выехало со стоянки. Кто-то, проезжая, пожелал им спокойной ночи. Мэгги помахала рукой, не отрывая взгляда от его лица. Джон тяжело вздохнул, глядя на нее.
— Пока ты не сказала, что я выгляжу виноватым, я не думал, что это заметно.
— Это заметно. — Она не добавила: «и мне это не нравится», но Джон почти услышал, как она это произнесла.
Мэгги жалела, что он не отрицал того, что чувствовал себя виноватым. Она жалела, что этот разговор вообще возник. Ей хотелось, чтобы Джон ушел. На стоянке не осталось никого, кроме них.
Он все молчал, и она села в машину. И тут она обнаружила, что зажигание не работает. Не раздалось даже щелчка. Мэгги подергала ключ, пошевелила руль и попыталась снова завести, но ничего не вышло. Нахмурившись, она еще раз нажала на газ, но все было тщетно.
— Черт, — произнесла она расстроенно. — Хорошо, хоть гарантия еще действует, ведь машина только что из ремонта.
— Ничего страшного, — произнес Джон натянуто. — Я отвезу тебя домой, и ты сможешь утром позвонить в мастерскую.
Насколько она понимала, особого выбора не было. Ни для кого из них.
Когда они шли к его дому, Джон вдруг замедлил шаг под сенью стоявшего у дороги дерева, жестом приглашая ее остановиться. Свет фонаря едва достигал их, рассеиваясь и исчезая в листве.
— Мэгги…
Он нежно взял ее руки в свои и больше ничего не добавил, только коснулся пальцами ее подбородка, пригладил ее растрепавшиеся на ветру волосы.
— Как ты думаешь, мы с тобой могли бы быть друзьями? — Он слегка улыбался, задумчиво глядя на нее. Нежность, которой были исполнены движения его пальцев, заставила ее всю затрепетать, ей захотелось тесно прижаться к нему.
Не двигаясь с места, она окинула его изучающим взглядом.
— Я думаю, Джон, что могли бы. Если мы оба этого хотим.
Он кивнул, затем через какое-то мгновение перевел взгляд на проезжающую машину. Мэгги продолжала смотреть на него, когда он слегка повернул голову, провожая взглядом автомобиль. У него был четкий профиль: уверенный квадратный подбородок, нос с легкой горбинкой. Он не был писаным красавцем, но какая-то сила и твердость в его лице притягивала ее. Его нижняя губа немного выдавалась вперед. Он облизнул ее, словно почувствовав взгляд Мэгги, возможно смущенный им. Да, он действительно был смущен. Один лишь взгляд на ее губы, воспоминание о том, как он касался их своими губами, бросали его в дрожь.
Они продолжили путь и скоро добрались до его дома. Когда они уселись в его машину, Джон завел мотор, сжал руль и уставился взглядом в лобовое стекло. Некоторое время они сидели молча. Наконец он произнес:
— Я не уверен, что смог бы тебе объяснить, что со мной происходит, потому что я и сам толком этого не знаю. — Он повернулся и посмотрел на нее. В полумраке она не могла рассмотреть выражение его лица, но голос его звучал неуверенно: — Я редко анализирую свои чувства. Я просто их испытываю. Их следует принимать и жить с ними, только… Некоторым своим чувствам я рад всем сердцем и хочу, чтобы они были со мною всегда, но некоторые я стремлюсь забыть и не могу. Вторые… противоречат первым.
Он смущенно пожал плечами, как будто не зная, что сказать дальше.
— Ты очень любил свою жену, — произнесла Мэгги, помогая ему. — Почему ты не расскажешь мне о ней?
8
— Это поэтому ты… — Джон прикусил губу, не решившись произнести фразу до конца: он сам не знал, рад ли он тому, что Мэгги связала его нерешительность с его браком и с потерей жены.
Сам он считал, что такая зависимость имелась, по крайней мере частичная. Он думал, что давно уже смирился с происшедшим, но, может, это было не так?
Джон вывел машину на дорогу и переключил скорость. Покрышки мерно шуршали по мостовой, жалобно взвыли на мосту с металлическим покрытием и с глухим шумом проехали по неровной заплате на асфальте. Из радиоприемника слышался негромкий голос Майкла Болтона: он пел о тоскующем разбитом сердце. Джону стало казаться, что в мире остались только эта темнота, задушевный голос, его собственные печальные мысли и Мэгги.
— То, что я испытывал к Лауре, было особенным, ни на что не похожим, — произнес он наконец, заставив Мэгги вздрогнуть от неожиданности. — Первая любовь, — продолжал он. — Я все время спрашиваю себя: возможно ли испытать такое сильное, всепоглощающее чувство дважды за свою жизнь? И если нет, то разве честно было бы предлагать другой женщине меньшее, чем такая любовь?
