А потом он услышал звук, полностью завладевший его вниманием. Она запела. Это была колыбельная, возможно, та, которую она напевала Ариане. Ее голос звучал умиротворенно, без гнева или страха, а поступь гармонировала с нежной мелодией о птицах, бабочках и солнечном свете.
Когда она почти поравнялась с ним, Кейн отошел в тень, скрывшись среди деревьев. Рукоятка меча уютно покоилась в правой руке. Левой он планировал выхватить спрятанный в ножнах на талии клинок. Если понадобится. Он не двигался, ожидая когда покажутся Софи и ее захватчик. Ублюдок мог идти рядом с ней или держаться позади на случай появления врага. Кейн решил пропустить их мимо и напасть с тыла.
Софи вышла из-за поворота, спокойно шагая в такт своей песне, в лунном свете ее волосы серебрились. Похоже, она не пострадала и даже пребывала в хорошем настроении, во всяком случае, так казалось. Кейн ждал, когда вслед за ней выйдет безмолвный похититель, но Софи прошла мимо, а никто так и не объявился.
Кейн ступил на дорогу и окликнул ее по имени. Софи резко обернулась. Секунду она молчала, ошеломленная его внезапным появлением. Но через миг побежала к нему, кинулась ему на шею и сжала так сильно, что он едва мог вздохнуть. Кейн обнял ее в ответ и приподнял от земли.
– Я знала, что ты найдешь меня, – тихо бормотала она. – Я знала! Я загадала на луну, чтобы ты меня нашел, и ты это сделал. Сделал.
– Я думал, что потерял тебя, – признался Кейн, изо всех сил сжимая ее в объятиях.
– Меня похитили! – взволнованно и торопливо заговорила она. – Энвинец, можешь себе такое представить? Я считала их всего лишь легендой, но они существуют, Кейн. Существуют! И он… он…
– Он тебя обидел? – тихо спросил Кейн.
Софи покачала головой.
– Нет, он принял меня за свою пару, но, разумеется, ошибся и… Я не могу сейчас об этом говорить. Я хочу только обнимать тебя. Можно? Просто обнимать тебя?
Того же хотел и он. Укачивать Софи в объятиях, снова и снова уверяя себя, что она здесь, в безопасности, и можно перестать воображать, каков будет этот мир без нее.
– Давай найдем место для ночлега. Наши лошади тут неподалеку. А утром вернемся к главной дороге и продолжим путь в Арсиз.
Она кивнула и немного отстранилась, продолжая цепляться за него руками. Он отступил ровно настолько, чтобы вложить меч в ножны, и снова притянул ее к себе.
– Я ни минуты не сомневалась, что ты меня найдешь, – сообщила Софи, когда они двинулись по дороге. Она обнимала его рукой за талию, он ее за плечи.
– Я тоже. – Это была незначительна ложь. Он только-только начал сомневаться. В последние несколько часов. Ужасных, безнадежных часов. Луна освещала им путь, и внезапно он увидел красоту этого места. Деревья, ночное небо, даже грязь на дороге – все казалось прекрасным, потому что Софи была рядом и в безопасности. Какой же он болван! У него нет ни дома, ни работы, ни денег за исключением тех, которые он выиграл благодаря магии Софи. Он абсолютно ничего не мог предложить этой женщине и в то же время не мог представить свою жизнь без нее.
– Софи, – сказал он, когда дорога повернула, и они увидели лошадей, – Думаю, я люблю тебя.
Она вздохнула. Определенно, он надеялся не на такой ответ. А на какой? Улыбку? Ее собственное признание?
– Любовь опасна, – тихо сказала она. – И потом, ты знаешь меня недостаточно долго, чтобы убедиться любишь ты меня по-настоящему или нет. Может, я не тот человек, за которого ты меня принимаешь. А вдруг, я открыла тебе только часть себя, ту, которую желала показать. Мужчине и женщине могут потребоваться годы, чтобы как следует разобраться друг в друге и выяснить, возможна ли для них настоящая любовь. С другой стороны, может, говоря о любви, ты подразумеваешь физическую страсть, которая, несомненно, великолепная и волнующая, но она отличается от долгой, романтичной любви.
– Похоже, ты много над этим размышляла, – пробормотал Кейн.
– Разумеется, – Софи еще раз вздохнула. – Думаю, я тоже тебя люблю.
ПРЕЖДЕ ЧЕМ отправиться к Себастьену, Лиана искупалась, переоделась и натерла кожу бальзамом и маслами. Тем не менее, зловонье седьмого уровня все еще раздражало и жгло ей нос.
Приводя себя в порядок, она часто поглядывала на пузырек, стоящий на туалетном столике. Среди кремов и лосьонов он выглядел невинно, словно был одним из них. Он стоял возле ее расчески, простой и милый. Так почему его близость разъедала ее?
Она могла просто рассказать Себастьену, что находится в бутылочке, и попросить его выпить снадобье.
Но он не станет.
Она могла попробовать уговорить императора, но учитывая его настроение, Лиана сомневалась, что он легко поддастся, да и сама попытка грозила навредить ее положению.
Если бы зелье не воняло как дерьмо, она натерла бы им свое тело в надежде, что в ходе вечера Себастьен слижет достаточное количество, и лекарство подействует.
Но оно действительно воняло отбросами, и если император когда-нибудь заподозрит ее в обмане, то вряд ли она проживет так долго, чтобы увидеть тринадцатый уровень.
Если бы Лиана думала, что Джедра даст ей яд, то намазала бы им все тело и позволила Себастьену облизывать ее до самой его смерти. Но старая ведьма никогда бы такого не сделала. Она испытывала странную нежность по отношению к императору, хотя тот терпеть не мог ее ремесло и отказывался лично встречаться с колдуньей в течение последних лет десяти или около того.
Он ненавидел магию, но еще больше боялся ее.
Джедра намекнула, что однажды Себастьен начнет ей доверять. Есть ли в снах старухи хоть немного правды?
С тех пор, как она рассказала о Мэддоксе, император стал сам не свой. Его самый большой страх – предательство изнутри – стоял на пороге, и он это понимал. Кошмар Себастьена ожил и разъедал его изнутри. Он не примет эту микстуру из ее рук, и она не осмелится его обмануть. Даже ради его собственного физического и умственного здоровья.
Лиана схватила бутылек и подошла к окну. Де давая себе времени передумать, она кинула его в ночь. И через мгновение услышала, как тот приземлился с отдаленным, приглушенным звоном разбитого стекла.
Они разбили лагерь в лесу, неподалеку от того места, где Кейн оставил лошадей, и проспали несколько часов. Лежа рядом, они цеплялись друг за друга, как будто иначе снова оказались бы в разлуке. Софи спала, опустив голову на грудь Кейна и обнимая одной рукой, он заключил ее в кокон своих рук и ног.
Они больше не говорили о любви, но воспоминания о словах остались, витая вокруг подобно безмолвному эху. Они произнесли признания, которые теперь не покинут их до конца путешествия и после него. Возможные последствия пугали сильнее, чем массивный энвинец, который изменялся в полнолуние и кусал ее горло так, словно мог счесть его вкусным.
Она не хотела признаваться Кейну, что ее любовь станет причиной его смерти. Не сейчас. Если бы она могла спасти его, разлюбив, то сделала бы это, но ее чувства были слишком сильными, чтобы отрицать их или как-то на них повлиять.
И она сомневалась, что разлюбив Кейна, спасет его. Помочь им может только уничтожение проклятия, а сколько ведьм Файн пытались это сделать? Снять трехсотлетнее проклятие невозможно.
Но вдруг, только вдруг… нет ничего невозможного.
Софи медленно села. Еще не рассвело, но она крепко проспала несколько часов и была готова идти дальше. Они потеряли так много времени. Лес оставался совершенно темным, но на востоке небо едва начало окрашиваться в серый цвет.
В темноте леса мелькнула какая-то вспышка. Золотой мерцающий огонек, маленький и яркий. Она наблюдала, как свет приближается, и вскоре поняла, что привлекших ее внимание огоньков на самом деле два, а не один.
