Когда щелкнул запор, он повернулся к своим людям и сдержанным тоном проговорил:
— Генерал Франсуа очень удивился бы, узнав, что он оплачивает свои апартаменты золотом, которое использовал для подкупа Закери.
Он усмехнулся.
Виктория улыбнулась, а Данел презрительно фыркнул.
В зале раздались радостные возгласы. Они победили. Они победили в битве с наемниками, они покончили с гнетом де Гиньяров. Были освобождены узники подземной тюрьмы. Рауль взял в свои руки контроль за деятельностью отелей и игорных заведений, и доходы от них будут теперь оставаться в его стране, чтобы ее народ стал снова свободным и больше не голодал.
Все знали, что еще возникнут проблемы. Но факт оставался фактом: они победили. Его народ победил!
Рауль распахнул объятия.
Данел, Хейда, Просперо бросились к нему. Он обнял их, обнял Амайю, обнял кровных и дальних родственников. Он подошел к Томпсону, израненному, но не сдавшемуся, и обнял его. Он обнял Айзбу Хавьеру. Он обнимал их, потому что эти люди позволили осуществиться его мечтам и мечтам его народа.
Но он пробирался к Виктории. Все это знали. И радовались этому.
С тех пор как он похитил ее и привез в замок, она завоевала их сердца своим упорством, своей добротой, своими знаниями и отвагой. Хотя они поначалу сомневались в ней, потому что она была иностранкой, Виктория доказала делами, какова она на самом деле, и завоевала их сердца.
Однако завоевала ли она его сердце? Наверняка не завоевала. Его отец еще в детстве выбил из него способность проявлять эмоции. Он пытался сказать ей об этом и знал, что она его понимает.
Однако прежде чем Рауль подошел к Виктории, вновь распахнулась одна из створок массивной двери. В зал вошел англичанин — крупный, с бочкообразной грудью мужчина с багровым лицом. Виктория перестала смеяться, перестала хлопать в ладоши и уставилась на мужчину как на привидение. У Рауля кровь застыла в жилах. Он узнал мужчину. Он слишком хорошо знал его и понимал, что означает его появление для Виктории.
Суровое выражение лица этого джентльмена остановило развеселившихся людей. Когда в зале стало тихо, он сказал:
— Я приехал, чтобы освободить мисс Викторию Кардифф из ваших грязных лап. Прошу вас, не делайте ошибку и не говорите мне, что я не могу ее получить. Мне очень не хотелось бы возбуждать дело против этого королевства.
Виктория, расправив плечи, стояла возле стола с глазами, полными слез.
— Мистер Джонсон… мистер Джонсон, вы вернулись за мной! — еле слышно произнесла она.
В горах на черном небе сияли звезды. В костре потрескивал хворост, и ревело пламя. Запах древесного дыма смешивался с вонью грязных носков и трубочного табака, а звуки гитары и барабана смешивались с голосами дюжины мужчин, громко распевающих песню об одинокой женщине, грустящей среди цветов. Пели они не очень мелодично.
И собрались они по не слишком приятному поводу. При первом же затишье после бурного начала правления Рауля Данел, Просперо и Томпсон собрали самых близких новому королю мужчин и увели его в лес, чтобы должным образом оплакать отъезд Виктории в Англию, предавшись пьяной вакханалии. Эль и вино лились рекой. Закусывали они свежей жареной олениной, хлебом с медом и сушеными ягодами. Они плясали вокруг костра и громко хохотали, когда Данел споткнулся и шлепнулся, потом помогли ему встать и снова пустились в пляс.
Потом мужчины угомонились и принялись петь, но стали засыпать один за другим, пока не остались только Данел, Просперо и Рауль, которые, подбрасывая в костер хворост, невесело разговаривали о перспективах Рауля на будущее.
— Тебе придется жениться. Я имею в виду… ну, ты понимаешь… в церкви, с архиепископом, с цветами. Не так, как…
Он махнул рукой куда-то в сторону леса.
— Нет, — ответил Рауль.
— Ты король, — гнул свою линию Данел. — Тебе надо побеспокоиться о продолжении рода.
— Данел, ты его кузен, — заметил Просперо. — Престол может унаследовать твой сын.
— Это мое проклятие: все женщины хотят переспать со мной, но единственная, которая имеет для меня значение, не желает выходить за меня замуж.
Данел в отчаянии покачал косматой головой.
— Селеста не хочет выходить за тебя замуж? — спросил Просперо.
— Умная женщина, — сказал Рауль.
Просперо фыркнул.
— Выйдет только при условии, что я буду хранить ей верность. А эта женщина чует обман за милю. Нет уж, увольте, — вздохнув, сказал Данел. — Пусть Сейбер сам делает следующего короля. Какая-нибудь красивая молодая принцесса из Верхней Брасконии с радостью выйдет замуж за такого красивого молодого жениха.
— Нет, — сказал Рауль.
— Где находится Верхняя Браскония? — спросил Просперо.
— Я сам придумал эту страну, — ответил Данел.
— Нет, — повторил Рауль. — Или Виктория, или никто.
Просперо и Данел мрачно уставились на него.
— Ты не из тех мужчин, которым на роду написано прожить в одиночестве, — сказал Данел, подбрасывая в огонь палку.
Рауль ценил их заботу, но…
— Со мной все в полном порядке, не так ли? Разве я плохо выполняю свои обязанности? Разве я не распределял продовольствие, не помогал фермерам, не оказывал гостеприимства богатым туристам и не приветствовал прибывающих к нам глав государств?
Просперо вдруг вскочил, затряс ногами и принялся хлопать себя по заду.
— Проклятые муравьи!
Рауль рассмеялся. Видите, он еще может смеяться! С ним все в порядке.
— Придется избавиться от них, — сказал Просперо и бросился в лес, по дороге снимая с себя штаны.
Рауль увидел возможность сменить тему разговора. Он встал и пошел в лес в противоположном направлении.
— Надо отлить, — сказал он.
— Мне, пожалуй, тоже, — сказал Данел.
К большому неудовольствию одного из чутко спавших мужчин, Данел доковылял всего лишь до края поляны.
Закончив свое дело, трое мужчин вернулись к костру.
— Пожалуй, мне пора забираться под одеяло, — сказал, потягиваясь, Рауль.
— Э-э, нет, ваше величество!
Просперо и Данел взяли его за руки и снова усадили.
Рауль вздохнул.
— Помните Англию? Холодную, дождливую, отвратительную Англию? Помните, как мне совсем одному пришлось поехать в Англию, когда мне было всего одиннадцать лет? Я привык быть один. Я могу с
