Берег моря почти не имел запаха: немного тянуло йодом и серой, да и то - скорее, нос больше додумывал. Гарь от сожженного челнока сюда не добивала: похоже, на Воде совсем не водилось ветров, и вялые волны, тихо шипящие у берега, вроде как соглашались с моим выводом.
Я держал перед лицом ладонь и шевелил пальцами, пытаясь на фоне неба рассмотреть, где там стык синтетического протеза и моей родной плоти: оглядываться по сторонам что-то совсем не хотелось. Вода оказалась гаденьким миром - ярким, красивым, но отвратительно пустым. Наверное, те, кого прислали сюда оценить возможность колонизации, были тонкими натурами. Сразу почувствовали, что это, скорее, мир- могильник, и задвинули планету в конец списка.
Тут хотелось спать. Лежать и дрыхнуть, без конца рассматривая мглистые сны.
- Скажи, ты всем доволен?
Обычно этот вопрос задают мужчины женщинам, а не наоборот. Я скосил глаза и понял, что Аска не о сексе. Рыжая смотрела в фиолетовое предзакатное небо.
- 'Всем' - это ты сейчас о чем?
- 'Всем' - это значит 'жизнью', болван.
Аска потянулась и без упора на руки села. Ее кожа слепила под лучами умирающего солнца, и это было красиво, должно же быть хоть что-то красивое в этом мире, пусть даже это красивое - синтетика.
- Жизнь - дерьмо, Аска. Тебе ли не знать.
- А. Ну, да.
Это я легко отделался. А еще мне спать охота.
- Ты знаешь, почему я пошла за тобой?
Сглазил.
Я приоткрыл глаза. Аска все так же сидела, слегка согнув колени, но теперь она обернулась и смотрела на меня из-за плеча. 'На руке песок налип', - рассмотрел я. Хороший такой, крупный белый песок. Это, а о чем она, собственно, спрашивала? Ага... Можно, конечно, ответить, что ей больше некуда идти. Что у нее больше ничего нет. Что я могу еще раз превратить ее в набор изувеченных органов - и она все равно меня поймет. То ли запоздалая совесть за Аянами, то ли еще какая тонкость - мне лень разбираться. Аска будет давать подзатыльники на заданиях, обзывать 'болваном', но поймет. И ничего не скажет.
О, точно. Когда она поднималась тогда мне навстречу из инвалидной коляски, она ничего не сказала.
С другой стороны, что я знаю о ней? Именно, ничего. И не надо мне оно.
'Как хочешь, - сказал отец. - Хотя фрегат рассчитан на десять человек'. Человек?.. Девяносто процентов экипажа и так не люди. 'Пусть летит, - сказала Акаги. - Пока я не найду решения, она будет удерживать тебя от безумия'. Да, наверное.
Аска ждала ответа, и глаза у нее были совсем тусклые.
- Наверное, потому что ты себя ненавидишь. И поэтому не видишь места лучше, чем рядом со мной.
Рыжая помолчала. Я смотрел снизу вверх в это лицо и видел еще одну причину: ей, как и мне, все равно.
- Потому что я тебя люблю, мудак.
'Вон оно как'. Аска улеглась, сцепив ладони под затылком.
- Впрочем, ты тоже прав, - добавила она.
Небо стремительно темнело, и я, засыпая, почувствовал жжение в груди, не беспокоившее меня с тех пор, как в баке с LCL мне заменили сердце. Первый в мире человек с фантомными болями сердца. Шикарно.
Хотя я даже в этом вряд ли первый.
*no signal*
Стены были хороши. Они сочились грязной влагой, и в паре мест я даже увидел кирпичи - с ума сойти, самые настоящие кирпичи. Тут удивительно слабый фон, но я, несомненно, очень глубоко, у самых истоков парящего мегаполиса.
Прожектора в наручах 'Серий' пластают темноту сервисного туннеля, меня догоняет запах дыма и озона - оттуда, где в зале я встретился со всем своим бывшим управлением. Бывшим - во всех смыслах. Впрочем, там был не полный состав: Аску еще предстоит найти, но сейчас у нас черед Нагисы. Блэйд раннеры его таки вычислили - в упор не пойму, как, но вычислили, так что я им даже где-то благодарен.
И хватит об этом: счет взаимных услуг оплачен и закрыт.
Вслед за головной 'Серией' я вошел в подернутый сыростью зал - когда-то тут была опора одного из кранов, который начал возводить модуль, и на подошве проржавевшего противовеса сидел Нагиса Каору.
- Ты здесь, - сказал он, поднимая голову.
Очевидно. Предсказуемо. Банальный киношный маньяк, которого просто надо прикончить. Сумасшедший спецназовец, возомнивший, что может играть и против хозяев тоже. Хорошо, что мне не интересны мотивы его поведения: уверен, меня бы стошнило от умиления и драматичности исповеди.
Мысль разделилась на девять потоков и привычно скользнула в чужие несовершенные разумы. В мои разумы. 'Клинки. Выключить все режимы - просто изрубить его'.
Я замер: распадающееся зрение обнаружило на коленях Евы кота - черноухого и голубоглазого. 'Сиамец, - вспомнил я каталоги, - но почему-то среднешерстный - переродок какой-то'.
- Пришел убить меня? Хорошо, что ты спешил.
- Почему?
Я все же открыл рот. Что ж, придется потерпеть немного фарса. Хотя это и не фарс - так, попса.
- Срок моей эксплуатации истекает через несколько часов. Я умру.
Нагиса все так же сидел, поглаживая кота за ухом. Электроживотное нервничало. Чертовски странная программа у кота, чертовски странный разговор с его хозяином. Нагиса хочет забрать меня с собой? Я метнулся по чужим разумам, и 'Серии' обшарили помещение сканерами - нет, взрывчатки нет, ловушек нет. Ничего тут нет, только сырость, текущие стены, попискивание дозиметров и размноженное поле зрения, в фокусе которого - беловолосый парень в рабочем комбинезоне.
- Все лишено смысла, Икари.
О, экзистенциализм попер. Поздно ты о душе задумался. Я молчал.
- Как вы живете, зная, что умрете?
- Никак.
Это что, я ответил? А. Ну, пусть буду я.
- Понятно.
Он ни о чем не жалеет, понял я. Ни о том, что лишился всех своих, ни о том, что отобрал столько жизней, ни о том, что убил мою Рей. Просто кусок синтетического мяса со странными завихрениями на излете. Оставить его умереть самого, что ли?
- Скажи, Икари... Как она улыбалась?
- Никак.
- Никак?
- Никак. Я не видел, чтобы она улыбалась.
Я непонятно зачем расширил свой ответ, и стало как-то гадко. Наверное, потому что я ничего не чувствовал: мне не взорвал мозг мой ответ, не стал еще омерзительнее этот уебок, который ударился в философию смерти.
- Иногда чтобы победить, достаточно умереть, Икари.
