Отогрелись мы еле-еле.Вдруг нежданный приказ: «Вперед!»Снова рядом в сырой шинелиСветлокосый солдат идет.2С каждым днем становилось горше.Шли без митингов и знамен.В окруженье попал под ОршейНаш потрепанный батальон.Зинка нас повела в атаку,Мы пробились по черной ржи,По воронкам и буеракамЧерез смертные рубежи.Мы не ждали посмертной славы.Мы хотели со Славой жить.…Почему же в бинтах кровавыхСветлокосый солдат лежит?Ее тело своей шинельюУкрывала я, зубы сжав.Белорусские ветры пелиО рязанских глухих садах.3Знаешь, Зинка, я — против грусти,Но сегодня она не в счет.Где-то в яблочном захолустьеМама, мамка твоя живет.У меня есть друзья, любимый.У нее ты была одна.Пахнет в хате квашней и дымом,За порогом стоит весна.И старушка в цветастом платьеУ иконы свечу зажгла.…Я не знаю, как написать ей,Чтоб тебя она не ждала.
ШТРАФНОЙ БАТАЛЬОН
Дышит в лицо молдаванский вечерХмелем осенних трав.Дробно, как будто цыганские плечи,Гибкий дрожит состав.Мечется степь — узорный,Желто-зеленый плат.Пляшут, поют платформы,Пляшет, поет штрафбат.Бледный майор расправляет плечи:— Хлопцы, пропьемСвой последний вечер! —Вечер. Дорожный щемящий вечер.Глух паровозный крик.Красное небо летит навстречу —Поезд идет в тупик…
«А я сорок третий встречала…»
А я сорок третий встречалаВ теплушке, несущейся в ад.Войной или спиртом качалоВ ночи добровольцев-солдат?