Неудивительно, что тебя привлекает кто-то, кто тебе знаком и с кем ты чувствуешь себя уютно и в безопасности.
Осознав, что возражать ей означало бы только ухудшить собственное положение, Майкл закрыл рот и поднялся на ноги. Чай для его теперешнего состояния был слишком слабым напитком. Гораздо лучше подошел бы коньяк Бенедикта, покоившийся на книжной полке позади письменного стола. Он подошел к стеллажу и склонился к дверце резного деревянного шкафчика на нижней полке.
— Хорошо, что ты молчишь, — продолжала Элспет, — потому что тебе следует послушать. Я вышла замуж за Синклера и вырастила двоих сыновей. Я прекрасно тебя знаю.
Он замер на полпути, не налив коньяк в стакан, но решил все-таки долить его до края.
— А мы сильно отличаемся от других мужчин?
— Некоторые мужчины выбирают подруг разумом, взвешивая все за и против, их достоинства и недостатки и анализируя их самым тщательным образом. Другие, как твой друг Алистер Колфилд, ориентируются на внешнюю привлекательность. Мужчины из семьи Синклеров выбирают сердцем. — Она похлопала себя по груди. — И если выбор сделан, то разубеждать их бесполезно.
Майкл опорожнил свой стакан двумя глотками.
Элспет неодобрительно прищелкнула языком.
— Прошло много лет до того, как твоя бабка приняла меня по-настоящему. Она находила меня слишком упрямой и непокорной для женщины, но не возражала против выбора сына.
— Мне непонятно, почему она так считала.
— А Джессика… я люблю ее, как родное дитя, но вначале у меня были опасения насчет нее. Она такого рода личность, которую никогда не узнаешь хорошо, но Бенедикт был не против этого.
— И оказался вполне доволен.
— Да? Тогда к чему было принимать такие меры, как завещание, если не для того, чтобы лучше узнать ее? Природа любви такова, что любящий желает обладать любимым существом полностью, его телом и душой. Я думаю, что, в конце концов, он устал от ее неспособности отдавать себя целиком. Впрочем, их союз больше неактуален. Это ты проявляешь неуместный интерес к недостижимой женщине. Тебе требуется новый предмет любви. Это самый лучший способ излечиться от безответного чувства.
— У меня есть другие интересы.
— Может быть, ты имел право оставаться холостяком раньше, но больше не можешь.
Майкл не сводил глаз с бокала в руке, наклоняя его туда и сюда, чтобы поймать им свет, падающий из широкого окна слева от него. Из всех обязанностей, налагаемых на него титулом Тарли, необходимость жениться и лечь в постель с подходящей супругой казалась ему самой неприятной и даже мучительной. Если бы он поддался, то на всю оставшуюся жизнь обрек бы себя на ложь и обман. От одной только мысли об этом он чувствовал уныние и изнеможение.
— Присмотрите за леди Регмонт, — напомнил он мрачно. — Дайте ей совет, если это потребуется, или выслушайте с сочувствием, если это будет более уместно. А я, в свою очередь, позволю вам подыскивать мне пару.
Губы Элспет дрогнули в улыбке.
— Идет.
Джессика прохаживалась по палубе под руку с Бет. С океана дул сильный ветер, паруса вздувались, и корабль несло вперед навстречу его судьбе.
— Мне надоел океан и это судно, — ворчала Бет. — А нам еще предстоят недели плавания.
— Ну, это не так уж ужасно, как кажется.
Темноволосая девушка посмотрела на хозяйку с озорной улыбкой:
— Вам доступны прекрасные развлечения, и это делает путешествие не таким долгим и скучным.
Джессика сделала попытку принять невинный вид.
— Но едва ли я согласилась бы продлить это путешествие до бесконечности и едва ли могу согласиться с тобой.
Благодаря своим взаимоотношениям с Алистером она обрела новое понимание всеобъемлющих увлечений юных женщин, когда те еще не стали взрослыми. До сих пор Джессика никогда не испытывала ничего подобного. Она постоянно думала об Алистере, бодрствуя и даже во сне.
— Напомни мне о своем юноше на Ямайке, — попросила Джессика в надежде на то, что получит передышку от своего наваждения.
— Ах… мой Гарри. Славный и разбитной малый. Я бы сказала, что это самое лучшее сочетание.
Джессика рассмеялась:
— Какая ты гадкая!
— Временами, — согласилась Бет, ничуть не смущаясь.
— Славный и разбитной, говоришь? Вот уж не думала, что стоит ценить такие достоинства.
— Должно быть, думали, раз подцепили самого пригожего джентльмена, какого только я видела в жизни, — парировала горничная. — Конечно, чем они смазливее, тем труднее с ними приходится женщине.
— О? Почему это так?
— Потому что с ними обращаются по-иному. От них ожидают одновременно и больше и меньше. Им прощают вещи, которые непростительны для других. Хотя, по правде говоря, я бы многое простила такому, как мистер Колфилд. От него сердце любой женщины уходит в пятки. А это чего-нибудь да стоит.
По палубе пробежал ребенок. Это неожиданное зрелище поразило Джессику. Она забыла, о чем собиралась сказать. Мальчику на вид было не более десяти лет. У него была копна спутанных светлых кудрей и пухлые щечки. Он бежал к рулевому и остановился, только когда нога в сапоге преградила ему путь. Мальчик споткнулся, упал и громко заплакал.
Ужаснувшаяся жестокости этого поступка, Джессика разгневалась еще больше, когда повинный в этом моряк рванул ребенка, заставив его встать, и ударил по уху, а потом принялся грубо отчитывать. Мальчик съежился под потоком язвительной брани и необоснованной ярости, но тотчас же поднял голову и вскинул подбородок с непривычной для столь юного возраста отвагой.
В этот момент Джессика отчетливо вспомнила, что чувствует маленькое существо в подобной ситуации. Мысленно она вернулась в те времена и места, где страх и возрастающая паника охватывали ее в мучительном ожидании следующего удара.
И этот удар всегда следовал. Болезненная ярость, охватывающая таких людей, как ее отец и этот моряк, подпитывалась собой и усиливалась до тех пор, пока физическая усталость мужчины не подводила черту издевательству.
Не в силах видеть это Джессика вырвала у Бет руку и шагнула вперед.
— Эй вы, сэр!
Моряк так увлекся собственным красноречием, что не услышал ее окрика. Она снова окликнула его, на этот раз громче:
— Сэр, я не могу видеть такое обращение с детьми. Есть более эффективные методы воспитания.
Мужчина посмотрел на нее холодными темными глазами:
— Это не ваше дело.
— Веди себя достойно с ее милостью, — укорила его Бет, на что моряк ответил мрачным взглядом.
Джессика прекрасно знала, что значит такой взгляд. Моряк пылал непонятной злобой, и ему требовалось выпустить ее на волю. Прискорбно сознавать, что есть много мужчин, подобных ее отцу, не обладающих ни силой воли, ни желанием избавиться от раздражения способом, не травмирующим других.
