— Как же ты, сумевший так меня изобразить, можешь сомневаться в моей страсти к тебе?
Он взял рисунки у нее из рук и бросил на стол.
— Клянусь, ты сведешь меня с ума.
Алистер снова пригвоздил ее к перегородке, и его мускулистое бедро оказалось между ее ногами. Его руки упирались в дерево по обе стороны от ее головы, а яростный взгляд теперь был устремлен на нее.
— Ты терзаешь меня.
— У меня не было такого намерения, — возразила она честно, чувствуя, как в теле ее разгорается пламя из-за его напористой и агрессивной близости. — Лично я так впечатлена твоими рисунками и так удивлена твоим талантом, что от этого у меня болит сердце.
Его твердые губы прогулялись по ее виску.
— Только сердце? — спросил он хрипло и переменил положение так, что его колено оказалось упирающимся в ее интимное место.
На мгновение Джессика закрыла глаза и впитывала ощущение его близости — горячего жесткого тела и уже привычный и любимый запах кожи. Его желание проникало в нее, пронизывало ее поры, достигало костей и превращало в жаждущую распутницу.
— Я пожелала тебя в тот самый момент, как только увидела, — призналась Джесс, увлажняя языком пересохшие губы. — И с каждым часом хочу все сильнее.
Его синие глаза потемнели от желания.
— И ты можешь быть со мной ежечасно.
Она провела рукой по его панталонам и почувствовала, что возбуждается все сильнее, а между ног у нее возникло ощущение жара и влаги.
— Секс — твоя природа. Ты источаешь его, как пьянящий и сводящей с ума аромат. Но как я могу думать, что ты выделяешь меня из толпы других женщин, желающих тебя, если не покажу тебе, что хочу владеть не только твоим телом?
— О каких других женщинах идет речь?
Джесс улыбнулась, но это не смягчило суровости его черт.
— Прикоснись ко мне, — попросила она, внезапно ощутив, что сама повинна в том, что между ними образовалась пропасть.
— Пока еще рано.
То, что Алистер отказался прикоснуться к ней руками, похоже, таило в себе особое, дополнительное, очарование. Она так привыкла к тому, что он постоянно склоняет ее к постельным экзерсисам, что его нежелание участвовать в них заставило ее хотеть его еще сильнее.
— Почему?
— Ты должна гореть так же, как я, каждую минуту, когда я не с тобой.
Джесс запрокинула голову и поцеловала его в подбородок, ощутив, как напряжены его сжатые челюсти.
— Ты хочешь меня наказать.
Он обхватил ладонями ее лицо.
— Нет. Но ты вбила между нами секс, как клин, а я хочу вернуть все на должное место.
Джесс высвободила его рубашку из панталон и провела рукой по раскаленной коже спины.
— Ты забываешь о том, что я намеренно заманила тебя сюда, чтобы соблазнить.
— И в то же время считаешь меня совершенно тупым.
— Вовсе нет! — запротестовала она. — Я считаю, что ты обладаешь на редкость острым умом.
— О?
Он провел подушечками пальцев по изгибу ее верхней губы, и это целомудренное прикосновение зажгло в ней неукротимый пожар и желание почувствовать его руки всюду, на всех участках своего тела.
— Ты учишь меня заниматься любовью уже несколько недель, и все же я не уверена, что выучила урок.
Ее пальцы впились в каменные мышцы его спины.
— В самый первый раз, когда я увидел тебя, — зашептал Алистер, прижимаясь лбом к ее лбу, — я понял разницу между тем, что знаю о сексе и что еще должен узнать. Теперь не могу вспомнить, как мог быть с женщиной до тебя и как смог обходиться без тебя.
Приподнявшись на цыпочки, Джесс бросилась к нему в объятия, обхватила его в отчаянном порыве выразить бушевавшие в ней чувства.
— Ты мне нужен, — бормотала она, прижимаясь лицом к его шее.
— Не могу поверить, что мысль о физическом наслаждении когда-то казалась мне глубоко личным делом, — сказал Алистер, убирая ногу из развилки между ее бедрами.
Она произвела слабый звук, выражая протест и испытывая боль внизу живота, потому что без соприкосновения с ним и давления на ее тело почувствовала себя покинутой.
— Пожалуйста…
Алистер захватил подол юбки и поднял ее, обнажив панталоны, потом крепко, до боли, сжал ягодицы. Хотя в постели он бывал игривым и нежным, теперешнее его яростное желание только возбудило ее.
Пальцы Джесс нащупали потайные пуговицы, удерживающие на месте его бриджи. Она выпустила его напряженное естество на волю, и у нее перехватило дух, когда этот плод тяжело упал ей в ладони. Она гладила нетерпеливыми пальцами по всей длине интимный орган с его отчетливо выступившими венами, и желание ее возросло на несколько порядков и достигло наивысшей точки. У Алистера был талант заставить ее чувствовать себя беспредельно, безмерно желанной и в то же время в полной безопасности. Он помог ей обрести свободу, в которой она так нуждалась, и стать такой бесшабашной, своевольной и отважной, как ей заблагорассудится.
Алистер наблюдал за ней из-под густых чернильно-черных ресниц. Его бедра качнулись, и его жезл задвигался взад и вперед, то входя в ее ладони, то высвобождаясь из них. Ее плоть стала влажной и разбухла, нетерпеливо и ревниво ожидая прикосновений его рук.
Как если бы он это знал, он протянул руку, и она оказалась между ее ягодицами, проникнув сквозь разрез в панталонах:
— Ты возбуждена и готова меня принять.
— Ничего не могу с собой поделать.
— Я и не хочу, чтобы ты что-нибудь делала.
Без предупреждения он сжал тыльную сторону ее бедер и поднял ее и вырвался из ее рук, вызвав слабый стон протеста.
Джесс почувствовала легкое прикосновение его возбужденного органа, скользнувшего по ее открытому для него пути, и застонала от предвкушения и томления.
Ее руки обвились вокруг его широких плеч, губы искали и нашли чувствительное местечко за его ухом, и этот поцелуй подстегнул его страсть.
— Будь внимательна, — мрачно распорядился он, медленно проникая внутрь ее тела.
Голова Джессики запрокинулась и упиралась в деревянную переборку. Алистер заставил ее склониться к себе как можно ниже и с убийственной медлительностью входил в нее, заботясь о том, чтобы она почувствовала его продвижение на каждый следующий дюйм.
— Господи, — выдохнула Джессика, извиваясь в его могучих объятиях.
В таком положении ей было трудно приспособиться к нему. Он же продолжал овладевать ею, пронзая ее снова и снова, и так продолжалось, пока она не начала задыхаться. Когда, наконец, он погрузился в нее полностью, она уже рыдала в нетерпеливом ожидании момента, когда он начнет двигаться в ней и даст ей наконец полное наслаждение. То, что они оба были полностью одеты, если не считать того места, где их тела соединялись, придавало особую остроту и эротичность их близости.
Алистер держал Джесс в полной неподвижности, пригвоздив к перегородке тяжестью своего тела.
Потом заставил поднять руку вверх и прижал ее к своему сердцу. Оно билось под ее ладонью. Его грудь поднималась и опускалась в бешеном ритме.
