твоим ребятам выход в море, но, как ты посмотришь на то, чтобы бирема 'Веселая Ласточка' вышла в море ночью?!
- Я не совсем понимаю, почему это имеет для тебя такое значение, Скар. - Продолжил нытье опытный мореход, но тут до него дошло, что я вроде соглашаюсь с его мнением, и он закончил мысль следующими словами. - Но, в принципе, какая разница для ребят день это или ночь, если они смогут подышать и поработать на свежем воздухе в открытом море.
Хорошо, мы договорились Скандинав, сегодня ночью выходим в море. -Мыслеречью сказал я и продолжил. - Все члены палубной команды должны сегодня ночевать на борту 'Весенней Ласточки' и лично проследи за эти.
Вечер этого дня был исключительно хорош. Прохладный ветерок задувал с моря, стараясь остудить разогретые Желтым Карликом, дневным светилом морские причалы, вливаясь ласковым освежающим потоком воздуха в легкие человека. Прекрасная Эллида висела высоко в темном небе, изумрудным светом превращая ночь в нечто сказочное и волшебное. Было приятно пройтись по припортовой улице, которая, несмотря на очень поздний час, была заполнена народом. Хотя не слышалось прежнего беззаботного веселья и громкого заливистого смеха людей, жители городка уже прослышали о подступающих к городу номадах и были эти серьезно обеспокоены - они знали и не любили этих шакалов войны, уличный народ не спешил расходиться по домам и тянулся на открытый воздух, на берег моря.
Палуба биремы отливала изумрудным отблеском сияния Эллиды, когда мы с Боргом вышли в самый центр палубы биремы и остановились в этом волшебном свете. Старшему помощнику капитана Боргу хотелось прикорнуть и хорошенько выспаться, поэтому он с некоторым удивлением посматривал на мои, по его просвещенному мнению, дурацкие выкрутасы и, нетерпеливо, притоптывая мыском сапога по деревянному настилу палубы, поглядывал на меня, ожидая продолжения. Я же не обращал внимания на своего друга, скинул одежду и в одной набедренной повязке начал вытанцовывать шейк, танец, давно забытый на моей планете и вообще неизвестный на Тринидаде. Время от времени падал на колено и поднимал руку к верху, стараясь привлечь внимание своей блистательной богини. Но она не замечала меня, моего замечательного танца и не отвечала на вызов, а я продолжал танцевать и припадать на колено. Боргу надоели мои непонятные действия и он отошел в сторону, предоставляя больше простора для танца.
Эллида снизошла ко мне на двадцатом минуте танца, когда я уже весь покрылся потом, все-таки трудно столько времени танцевать без перерыва. Старший помощник капитана Борг негромким голосом и неторопливо вел беседу с коммодором-орангутангом Скандинавом, они оба были настоящими джентльменами, беседовали о своих делах и не обращали внимания на 'обезьяну', танцующую под неизвестные, но отлично запоминающиеся музыкальные ритмы, они даже притоптывали в такт моим коленцам.
- Ну, чего стараешься, Скар, танцуешь ты средненько, смотреть не на что, мог бы больше времени репетировать в танцевальном зале для молодых аристократов. - Послышался столь знакомый и желанный женский голос. - Ну, знаю я, чего тебе хочется. Да ты и сам можешь это сделать, а то все помоги, да помоги. Вот Катти могла бы тебе неплохо помочь научиться танцевать нормальные и принятые у нас танцы, а не этот инопланетный выпендреж, который ты называешь шейком. Но ты тут же избавился от этой хорошей и заботливой девушке, отправив ее подальше в горы. Ну, да ладно, поговорим о делах, это ты хорошо придумал о тренировке своего экипажа во сне. Иногда даже я не понимаю ход твоих мыслей, поэтому приятно иметь с тобой дело, неожиданности в этой захудалой и провинциальной звездной системе всегда приятны и делают жизнь интересной и насыщенной. Этот твой Борг что-то мне совсем не нравится, пора им заняться и навести порядок в его мозгах какой-либо симпатичной девахой, а то совсем распустился и много себе позволяет. Смотри, сейчас он собирается вмешаться в наш разговор, а мы не так уж часто общаемся, как хотелось бы. Ему, видите ли не нравится то, что ты надолго замер в этой странной позе и не больше движешься. Хорошо, Скар, не даст он нам поговорить, - сказала Эллида, - давай займемся делами. Объявляй побудку и отправляйся море, а я посмотрю, что вы с этим орангутангом будете там вытворять.
Голос растворился в красоте и великолепии ночи. Я открыл глаза и увидел старшего помощника капитана Борга, решительно направляющего ко мне.
- Что произошло, капитан Скар? Я уже привык ко многим твоим магическим штучкам-дрючкам, но не могу привыкнуть и смотреть на полуголого дикаря, танцующего неизвестные танцы под неизвестную мелодию и вот уже несколько минут стоящего на одной ноге и с другой, задранной к небу.
- Я разговаривал с Эллидой, - мыслеречью ответил я, - она мне нравится и мы немного потрепались о делах.
Мой друг Борг был глубоко верующим человеком, но с атеистическим мировоззрением. Он верил во все то, что мог бы пощупать своими лапищами, ну, скажем, в звонкую монету или свой меч, с которым с некоторых пор не расставался даже во сне, а что касается других вещей, типа существования богинь вечернего небосклона, то относился к ним с некоторым скептицизмом интеллигентного циника.
- Эллида обещала в скором времени вплотную заняться твоим воспитанием и в первую очередь женить тебя на какой-нибудь старухе. - Нанес я удар ниже пояса своему другу, который верил и не верил в существовании богинь, но очень осторожно и бережно относился ко всему, что затрагивало его личность. Не ожидая ответного удара, спросил, опуская задранную ногу и восстанавливая баланс тела. - Где коммодор Скандинав, пора поднимать экипаж и выходить в море, у нас не так уж много времени.
Только я произнес эти слова, как из тени главной мачт возникла знакомая фигура орангутанга, Скандинав посмотрел мне в глаза, я не знаю, что он в них увидел или прочитал, но ответ послышался страшный рев раненного буйвола, в котором звучал призыв экипажу подниматься и приступать к работе. Никто, за исключением меня, не испугался этого рева и молодые парни вскакивали со своих спальных мест и, натягивая рабочие робы, выстраивались перед своим дядькой-коммодором Скандинавом. Несмотря на то, что побудка прошла в середине ночи, когда молодой сон был крепким и притягательным, лица парней являли собой чистоту и ясность мысли и не несли в себе ни капли сна.
Шеренга в два ряда из молодых парней выстроилась на верхней палубе 'Весенней Ласточки'. Я с Боргом, который, в конце концов, отстал от меня со своими глупейшими расспросами, отошли в сторонку, уступив палубу биремы в полное распоряжение Скандинава, который, упиваясь своей значимостью и властью, расхаживал взад и вперед перед строем, словно генералиссимус перед решающим сражением. Прозвучала краткая отеческая нотация, а затем рев-команды коммодора, причем, если я слышал только непонятный рев животного, то ребята неплохо в нем разбирались.
Шеренга рассыпались на мелкие ручейки бегущих в разные стороны молодых парней, устремившихся по местам боевого расписания. Несколько парней на бегу перескочили через борт биремы и спрыгнули в баркас, пришвартованного у носа судна, се на весла, он начали вытравливать буксирный конец, отводя бирему от причала и буксируя ее на открытый рейд.
Когда между бортом 'Весенней Ласточки' и причалом узкая полоска воды выросла до значительных размеров, за дело принялись гребцы биремы. Первые же гребки веслами были не скоординированными и слабыми, морпехи впервые сели за весла такого крупного судна, и первые метры 'Весенняя Ласточка' двигалась неравномерными рывками и ее мотало из стороны в сторону. В этот момент бирема напоминала раненную птицу, с трудом управляющуюся своим полетом-скольжением из-за раненного крыла, в ней не чувствовалось былой легкости и грациозности и это беременное судно ничем не походило на 'Весеннюю Ласточку', стрелою перелетавшую с одной верхушки волны на другую.
Но, прихрамывая и мотаясь из стороны в сторону, бирема медленно и беспорядочными рывками уходила все дальше и дальше от берега.
Я же продолжал наблюдать за дядькой Скандинавом, вприпрыжку носившегося от одного закутка гребцов к другому. Он что-то нашептывал парням за веслами, еще и еще раз объясняя им технику работы веслом или, присоединившись к гребущей паре, работал веслом вместе с ними. Но ему пока не удавалось организовать работу всех пар гребцов в единый механизм. В этот момент на память пришли воспоминания о работе моего рабского ошейника, который координировал и синхронизировал усилия рабов-гребцов. Совершенно непроизвольно мысленно я начал выводить в голове мелодию 'Дубинушки', я не знал и не помнил слов этой песни, но ее ритм сохранила память. Как только мне удалось воссоздать ритм и такт этой
