похожее на шапочку.
- Любой человек, имеющий на голове эту серебряную шапочку, защитит свой мозг от магического влияния извне. Ни один маг, шаман или колдун не сможет преодолеть этот серебряный щит и оказывать давление на мозг или на поступки человека, когда у него на голове будет надета эту серебряная цепочка.
- Спасибо, Ивонн, это действительно самый драгоценный подарок, который ты сейчас мне сделала, - сказал Эль-Нассар, - создав такой защитный амулет. Теперь каждый солдат и офицер нашего войска будет иметь действенную магическую защиту от этих грязных магов-шаманов. Я до сих пор нахожусь под впечатлением последнего боя, который в немалой степени способствовал появлению у меня комплекса неполноценности и подозрительности ко всему, что нас окружает. Мне теперь постоянно кажется, что вкруг нас находятся люди, которые только и способны на предательство. Что сегодня никому нельзя доверять. Я превратился в параноика, который только о том и думает, что как бы ни попасть в лапы вражеских шаманов. Ивонн, этим неожиданным даром ты вернула меня к нормальному течению жизни и дала надежду на будущее. Клянусь, - с этими словами Эль-Нассар преклонил колено, - что буду продолжать борьбу с врагом до победного конца, что освобожу земли султаната от войск агрессора и восстановлю справедливость. Когда мы победим, Ивонн, то я дам тебе все, что ни пожелаешь - любой дворянский титул, удел или усадьбу, любое количество денег или золота, которое тебе может потребоваться.
- Принимаю твою клятву, Омар, и хочу сказать, что ни сейчас, ни тогда мне ничего не будет нужно. - Ответила придворный маг. - Мне не нужны дворянские титулы или большие деньги. Мне бы хотелось только рядом с тобой пройти путь борьбы за восстановление справедливости. Я хочу увидеть победу над агрессором, хочу, чтобы свобода и благоденствие вернулись бы к народу султаната. Сердце мне подсказывает, что это путь будет нелегким, что мы потеряем много друзей и товарищей на этом пути. Чтобы ускорить нашу победу мы должны консолидировать силы, объединить их в единый кулак. Что касается магии, уже сегодня нам нужно обратиться за помощью в Серую Лигу Магов, трудновато одной бороться со всеми магами и шаманам врага, мне нужна реальная помощь моих собратьев. Нам нужно разыскать и некого Скаром, который, по словам святой Эллиды, она недавно разговаривала со мной и упомянула об этом человеке, близок нам своей силой духа и жизненными принципами. Он мощный маг и воитель и борется с с архонтом Арбакасом. Пока мне не известны другие подробности о человеке по имени Скар.
Поднявшись с колена, Эль-Нассар приложил кулак правой к груди и, как простой офицер, склонил голову в молчаливом согласии перед дамой.
Глава 15
Майор Якоб Форенкульт шел вдоль строя морских пехотинцев, время от времени останавливался и внимательно всматривался в лица своих воинов, которые стояли по стойке 'смирно'. Это были совсем молодые парни, но они уже успели взглянуть смерти в лицо, когда день назад конные номады попытались их атаковать в конном строю. Эти парни, разумеется, еще не стали ветеранами, после первого боя ветеранами не становятся, но они уже знали, как следует держать общий строю вместе со своими товарищами.
Сегодня капитан Скар потребовал вернуть этих морских пехотинцев в Валенсию, где они должны были бы поделиться своим приобретенным опытом сражений с номадами с другими такими же, какими и они были всего пару дней назад, только что с набранными молокососами. Скар хотел также, чтобы и майор Форенкульт вместе со своими морпехами вернулся бы в город, где занялся бы непосредственным обучением и муштровкой рекрутов, а на его место собирался направить своего старшего помощника Борга. Но герцог Якоб Форенкульт встал на дыбы и всем продемонстрировал испорченный характер молодого нувориша, он в категорической форме отказался подчиняться вышестоящему начальнику и потребовал, чтобы его с его же морпехами оставили бы на передовых позициях.
Две шеренги морпехов стояли друг напротив друга, напротив успевших немного повоевать морпехов, ветеранов, тянулась шеренга только что прибывшая на замену ветеранам молодежь. Морские пехотинцы в обеих этих шеренгах выглядели совершенно одинаково и молодо, все они были одинаково одеты в темно-зеленую форму с черненной стальной кирасой на груди, копьем в руках и коротким мечом на поясах.
Морпехи в обеих шеренгах стояли по стойке смирно, они ничем не отличались друг от друга. Разве только что те парней, которые уже успели немного повоевать, были нахмуренные и решительные лица, нежели лица тех морпехов, которые только что прибыли на фронт. Уже повоевавшим парням очень не хотелось возвращаться в город, они были готовы на все, чтобы только остаться на фронте со своим командиром Форенкультом, которого успели полюбить и признать в доску своим парнем. Сейчас они широко расправляли плечи и выпячивали грудь, стараясь выглядеть морским орлом и бывалым морпехом. Но, в сущности, эти парни, по-прежнему, оставались еще неискушенными и только-только начинающими в жизни людьми.
Эти парни морпехи были дороги сердцу Якобу Форенкульту, за короткое время они прикипели к его душе, и сейчас ему тоже не хотелось с ними расставаться. Но в глубине души майор хорошо сознавал, что в возвращение в город для этих парней означает, что они не падут от стрелы или сабли кочевника. Форенкульт также понимал, что будучи на месте капитана Скара, он и сам поступил таким же образом, производил бы регулярную смену морпехов, чтобы как можно большее число морских пехотинцев проходило бы обкатку на поле боя и получили бы боевой опыт.
Церемония встречи и проводов двух смен морпехов была краткой и по-военному лаконичной.
Морские пехотинцы поприветствовали друг друга, коснувшись правой рукой, сжатой в кулак, к груди своего визави. Соприкосновение железных рукавиц с железом кирас отозвалось звуком нудного скрежета металла о металл. Но, если на этот ритуал посмотреть со стороны, то это выглядело торжественным церемониалом. Штаб-сержант отдал команду, ветераны развернулась и размеренно зашагали по дороге к Валенсии, а вторая шеренга осталась на месте, глазами провожая уходивших товарищей.
С первого столкновения и до настоящего времени бойцы майора Якоба Форенкульта ни на минуту не оставляли в покое табор номадов, каждое утро или дважды в день они нападали на охранение кочевников.
Первое время майор Форенкульт не очень-то разнообразил в действиях своих морских пехотинцев. Такие столкновения начинались и заканчивались залпами скорпионов, которыми и наносил наибольший урон живой силе противника. Сразу же после залпа стрелометы тут же увозились с позиции. После первого случая и, по совету Борга, тягловые животные больше не выпрягались из повозок со скорпионами, залпы производились, как бы на ходу. Подобным образом, артиллеристы могли в любую минуту сняться с позиций и, отогнав повозки со скорпионами в сторонку, перезарядить орудия.
И так происходило раз за разом, обстрел противника следовал за обстрелом. Основная работа легла на плечи артиллеристов, а пехотинцам не так уж часто приходилось сталкиваться с номадскими всадниками, они в основном обороняли артиллерийские позиции, но и номады не особенно стремились впрямую атаковать противника. Происходили непонятные имитации, когда конная лава номадов срывалась с места и с устрашающими криками и ревом летела на позиции артиллеристов. Но приблизившись к позициям, лава резко меняла направление движения и уходила в сторону, так и не соприкоснувшись с противником. По всей вероятности, подобными уходами номады пытались только застращать своего противника, заставить артиллерию покинуть занимаемые позиции, чтобы табор мог бы продвинуться дальше по дороге к городу.
Подобная номадская тактика выдавливания противника повторялась изо дня в день, Якоб Форенкульт все чаще и чаще задумывался по этому поводу, но не находил ясного объяснения этой проблемы. Правда, такое поведение номадов можно было бы объяснить одним случаем, который произошел
