мире много, и не зря о них почти ничего не известно. Большую опасность они таят в своих недрах, и ежели ее пробудить, растревожить… Это уже станет не моей бедой и даже не нашей, а бедой всех народов Дома Смертных.
— Какое-нибудь древнее зло? — хохотнул Будор. — Не-ет, мужик. Вот смотри: я не верил, что призраки есть, но намедни мы сами их видели; не верил, что можно осилить бочонок пива за раз, но однажды сам выпил. Ты можешь говорить, что угодно, но это не станет правдой, пока мы не увидим это собственными ушами и не услышим собственными глазами, — с довольной ухмылкой заключил он.
— Брат, ну я же предупреждал, — Онтао закрыл лицо ладонью. — Говори простыми словами, да погрубее, и никто не узнает, что ты дубина.
— Я смотрю в твои глаза и вижу, что еще намедни они тебя подвели. Ты до сих пор в них так уверен? — спросил отшельник Будора и перевел взгляд на Ланво. — Это намного хуже зла. Ваш проводник знает древний язык, он видел надписи на камнях и древах. И вы тоже видели, да не замечали. Здесь покоятся Духи Начальной эпохи.
Сочетание этих слов было знакомо всем. От деревенского сказочника или из книг городской библиотеки, но каждый знал о могучих Духах древних людей, способных изменять мир по своей воле. Канувшие в веках предания ушедших народов или же хорошо позабытая история? Нынче это мало кого интересует. И уж тем более не интересует Камдоба, который легенды не жаловал.
— Какие еще духи?.. — он сперва нахмурился, а затем резко встал на ноги. — Погоди-ка, постой! Тебе откуда знать, что мы видели в дороге?
— Я говорил с волками, — спокойно ответил житель леса.
Теперь всполошились и остальные. Бойцы Ярости вскочили следом за соратником и уже держали оружие наготове.
— Он, выходит, с нашими врагами якшается! — сказал Будор, озираясь по сторонам. — А я ведь чуял засаду! Убьем его, пока не позвал зверей!
— Зачем столько суеты и волнения? — продолжал отшельник, так и не сдвинувшись с места. — Я говорил с друзьями, а на вас, думаю, напали одичалые волки, затравленные. Но ведь они тоже безобидны для людей.
— Безобидны? — переспросил Сетар. — Тогда что ты скажешь на это? — он оголил плечо, куда пришелся самый болезненный укус.
К его изумлению, на месте раны был лишь крохотный шрам.
— Я бы сказал, ты любишь похвастать телом, весьма крепким для отставного военного писаря, — заметил Холвет.
— И мои ноги в полном порядке, — произнес Черо, осматривая голени. — А тогда, после битвы, я подумал, что столь же быстрым, как прежде, мне уже не стать.
— Я точно помню холод клыков на своих ребрах, — Будор ощупал правый бок. — Теперь чувство, что это был укус двухнедельного щенка.
— Быть может, вы лишь сами поверили в то, что тяжело ранены? — без тени издевки спросил отшельник.
Кителиа, хлопая глазами, продолжала с любопытством наблюдать за хозяином поляны, а вот воины смутились больше прежнего. Голова — не самое сильное место солдата и может подвести в любой миг, но он всегда точно чувствует свое тело.
— Смотрите, здесь тоже все пропало! — Ярнея неожиданно задрала полы камзола и принялась медленно водить ладонью по бедру. — Смотрите-смотрите, даже рубцов нет, а я так боялась!
Все мужчины, кроме монаха, стали помогать воительнице в поисках ее ран. Кителиа перевела на нее взор, и ее добродушное лицо омрачилось взглядом осуждения и даже злобы.
— Что ты делаешь? — она одернула Сетара. — А ну-ка не смотри!
— Почему? — удивился тот. — Что такого?
— Ну просто не смотри, и все! — она отвела глаза и надула губы.
Кутри это заметил и, будто что-то сообразив, со вздохом поднял голову к небу.
— Ох, Ярнея! — устало вымолвил он и не смог сдержать смех. — Ради Истины, только не сейчас! Давай перейдем через горы, и после ты покажешь свои мнимые боевые ранения всем, кому захочешь?
Снова Сетар увидел ее обворожительную игривую улыбку, как при первой встрече. Другие солдаты подхватили смех Кутри, а дева расправила одежды.
— Видишь, лесной друг, хитрить и обманывать я тоже умею, — сказала она, посерьезнев. — Если и тела наши вздумали нас обмануть, то верить здесь нельзя ничему. А тем более тебе. Пожалуй, мы откланяемся и двинем на юго- восток — вид скал станет нашим путеводителем.
Она обменялась взглядами со спутниками и не встретила возражений. Кителиа хотела было что-то сказать, но как всегда промолчала. Отшельник лишь на мгновение переменился в лице, однако его холодный взор успел пробрать до костей.
— Ты хитрая лиса, — сказал он, смягчившись. — Вижу, не сталь твое главное оружие. Что же, надеюсь, удача от вас не отвернется. А мне, наверное, следует разрешать свою заботу в одиночку, прохожие здесь редкость.
Напоследок скажу вам путь, раз обещал: остерегайтесь юго-востока и ступайте лучше по тропинке на юго-запад. Идти дольше, но почти всю дорогу вас будет окружать и беречь острокрут. Переночуете на границе лесов и следующим днем покинете долину.
— Мы рассчитываем сделать это сегодня, — Ярнея вновь поспешила ответить за всех. — Поэтому любезно откажемся от твоих коварных советов.
— Я бы тоже сторонился указаний этого странного человека, — согласился Холвет, почесав бороду. — Его настойчивость говорит даже о том, что нам стоит выбрать именно другое направление.
— Как пожелаете, — равнодушно молвил хозяин холма, и в один миг его волосы вновь обрели цвет, а глаза зажглись серебряными звездами. — Неверие это во зло вам вернулось не раз, и оно же погубит, — закончил он и опустил веки.
— Только время зря потратили, — Будор сплюнул и последовал за воительницей.
Путники быстрым шагом двигались по тропе на юго-восток, и скоро заповедная роща оборвалась на границе со смешанным лесом. Сетар плелся в хвосте и все размышлял над словами отшельника. Чем хитра дева Бури? О каком неверии он толковал? Слова его не были до конца понятны, но в них чувствовался разум, не коварство. Впрочем, все уже решено, и нужно смело продолжать намеченный путь.
— Тоже думаешь, что его стоило послушать? — Кутри немного отстал от отряда, дабы поговорить с дружинником. — Все мы и правда чувствовали себя в безопасности в том лесу — лучше провести ночь там, чем на голых скалах.
— Так рассудил и я, — кивнул Сетар. — Но утром я сказал Ярнее: «Последуем за волком». Мы пошли, и к чему это привело? — только к потере времени. Я не мог вновь указывать, что нам делать. А почему
— Нет, друг, это же сомнения, а не уверенность, — монах поднял вверх палец. — Чьей-то уверенности вполне достаточно для принятия решения. Лишние сомнения порождают разногласия — об этом всегда надо помнить.
Между тем проводники, как всегда шедшие чуть впереди, вернулись к остальным. На их лицах читалось беспокойство.
— Мы видели свежие следы людей, — сообщил Черо. — Скоро сумерки. Возможно, следует возвратиться и переждать еще ночь. Ведь густой валежник рощи острокрута был девственно чист от следов, подобно Неизведанной пустыне.
— И неслучайно, — добавил Ланво. — Последние деревья с древними символами остались за лесоразделом. Я подумал, что это были стражи, но не стал вас тревожить.
— Чтоб следы обычных людей заставили нас повернуть? — Колотун скривил губы в презрении. — Мой стальной друг не умеет говорить, но я чувствую, как он дрожит от хохота! Короче, идем дальше.
— Поддержу верзилу, — Онтао хлопнул Камдоба по твердому плечу. — Еще ночка, и мы свихнемся в этой долине. А нет, так черные зверюги нас сожрут — тоже мало приятного. Они с таким рвением преследовали нас пятым днем… им было мало наших лошадей. Неужели, ведун, ты наивно веришь, что этих убийц остановят корни стражей или, помилуй Создатель, символы на коре?
— Поверить готов и я, — сказал следопыт с напором, — памятуя о том, что с нами произошло, я уже ничему не удивлюсь. Как бы нам не пришлось вспоминать последние слова отшельника.
— Это все не важно, — холодно отразила его Ярнея. — Мы вшестером хотим ночью уже быть на пути к вершинам, — она обернулась и ласково посмотрела на Сетара. — И сердце мое жаждет, чтобы с вашими желаниями это совпадало.
Как же велико искушение поддаться уговору прекрасной девы и вместе с ней оставить позади все неприятности этого жуткого места. Но Сетар устоял. Хотя он прекрасно понимал, что сейчас случится спор, который неразрешим: пятеро воинов Ярости будут настаивать на продолжении пути, монах и остальные четверо — на возвращении. И единственный выход — им придется разделиться. Но уже столько верст, столько преград преодолено бок о бок! Он надеялся, что сможет убедить еще хоть одного из солдат.
— «Мы» вдесятером, а никак не вшестером, — сказал он. — Надо держаться друг друга. Как ты говорила при первой нашей встрече, «все решаем вместе» — давайте так и поступим. Я уверен, нам нельзя торопиться. Сегодня мы не сумеем пересечь горы, и никто не обещал нам безопасности на вершине. Нужно послушать рассудок и переночевать в роще — один лишний день ничего не решит. Таково мое слово. Поднимите руку те, кто думает так же.
Кителиа, Ланво, Черо… а что же Кутри? Служитель Истины стоял в полном спокойствии и не подавал виду, что чуть ранее выражал согласие с ним. Видимо, он не считал это предательством своего бога. Сетар в очередной раз убедился, что армия меняет любого.
— Значит, идем дальше, — он лишь развел руками в ответ на гневный взгляд Ярнеи.
И они пошли дальше. Дружинник не рвался осуждать разведчика Ярости — все же соратники, многолетние боевые товарищи были тому куда ближе случайных попутчиков, которых он
