Они делали со мной такое… больше не буду убивать людей. Чтоб мне еще это пережить.
— Не зарекайся, — холодно сказала Ярнея.
Она высвободилась из объятий Сетара и решительно направилась к Будору, приводить его в чувства. Напуганная девочка вновь превратилась в суровую воительницу.
— Растрясите Камдоба, пора идти, — велела она. — Ночевать в болоте никак нельзя. И давайте больше никогда не будем вспоминать о том, что здесь произошло.
Вскоре они двинулись дальше. В тишине, без огня, но в остальном — все так же: высохшие болотные растения, петляющие тропы и молочный туман, который заставил забыть, каково это — видеть дальше десяти шагов.
Хорошего мало, но Сетар был рад хотя бы тому, что они продолжают дорогу, никого не потеряв. Впрочем, на лицах спутников не читалось облегчения. Особенно угрюмы и задумчивы были те, кому довелось говорить с призраками. Неужели они на самом деле видели средь духов знакомые лица, лица убитых, испытали на себе их взгляды, слышали их укоры? Он не мог представить, что это за муки. Он такой участи избежал, но прекрасно знал: на службе порой случаются вещи, о которых страшно вспоминать.
Воины вели себя почти так, как прежде, и наверное старались не думать о произошедшем, как и просила Ярнея. Однако Сетар видел: что-то у них внутри изменилось. Он понимал, что обязан с кем-то поговорить. Держаться вместе и доверять друг другу — это правило выживания работало не только на войне.
Во время следующего привала он подошел к монаху — с кем же еще затевать откровенный разговор? Служитель Истины был с ним честен, но тут и его честность оказалась бессильна.
— Хочешь знать, что случилось? И я бы непрочь, — Кутри вздохнул с грустной улыбкой. — Но другие воины вряд ли помогут нам, если и пожелают. Войдя в иной мир, сознание живет по его законам и не сможет облечь воспоминания о нем ни в слова, ни в мысли, когда вернется в наш. Так ведь учат проповедники Создателя? Это, пожалуй, самый простой ответ и на твой вопрос, а простой — вовсе не значит неверный.
Думаю, мы побывали в другом мире, и ты сильно ошибешься, посчитав это за привилегию. Не знаю, почему для тебя все обошлось лишь встречей с призраками, но будь уверен: и следопыт, и мои соратники тебе завидуют.
— А ты? — спросил дружинник.
— Я же монах, мне запрещено завидовать! — Кутри рассмеялся.
Сетар не был силен в вопросах веры, да и голова плохо соображала после долгих часов без сна. Остальные же, напротив, пытались отвлечь себя от темных мыслей, кто чем мог.
— Тсс, — вдруг громко шепнул лучник, поднеся палец к губам. — Слышите?
Путники обратились в слух, и тишина в который раз была им ответом.
— Слышим что? — Ярнея досадовала, что оторвалась от чистки обуви.
— Кончай свое бестолковое занятие, — сказал Камдоб с раздражением и попробовал выбить сапог у нее из руки. — Ты в два шага их испачкаешь обратно.
— Заткнитесь и послушайте! — приказал Холвет. — Жабы квакают — лес близко.
— Точно… — Будор сглотнул и всмотрелся вдаль, через его плечо.
— Не там, — лучник указал налево от себя. — Оттуда звук летит.
— Я вижу человека… Он же там пропадет!
Крепыш неожиданно вскинулся и побежал по одной из троп, совсем не смотря под ноги.
— Стой, это не тот маршрут! — хотел остановить его Черо. — Он же там пропадет! — добавил следопыт и пустился вдогонку.
Те же самые слова прозвучали ровно так же. Путники обменялись встревоженными взглядами и последовали за ними.
Четверть часа они прыгали по буграм, которые еле различимо поднимались над гибельной гладью трясины. Наконец впереди показалась фигура воина. Будор стоял посреди запруженного островка и, глядя на свое отражение в воде, повторял в отчаянии: «Он утонул, он утонул!»
— Заставил ты нас побегать, сумасшедший братец, — Малыш тяжело дышал. — Мы уж подумали, призраки вернулись. Что на тебя накатило?
— Пойдем, солдат, все будет хорошо, — пытался успокоить его Кутри, но Будор продолжал оплакивать пустоту.
— Дай я с ним поговорю, — нетерпеливо сказал Камдоб.
Колотун отодвинул монаха в сторону, подошел к соратнику и коротким размахом правой руки повалил того без чувств прямо в лужу.
— Лучшее лекарство, — пояснил он свое поведение, потрясая огромным кулаком.
Тут по другой тропе к острову подошел Черо. Вид у него был более чем довольный.
— Ты-то куда убежал, проводник? — недовольно спросил Холвет.
— Ква-ква, — ответил тот.
— Ясно, — вздохнула Ярнея. — Камдоб, дружище, еще один требует прикосновения твой исцеляющей длани.
— Со мной все в порядке, — молвил следопыт. — Я лишь передаю приветствие лягушек. Берег в ста шагах отсюда.
Черо не обманул, и вскоре путники снова вышли к чаще. Вынырнув из туманного облака, они застали западное солнце, что покрывало предзакатным золотом кроны деревьев. Они тихо выбрались на крутой берег и осмотрелись.
— Лес другой, — заметил Холвет, погладив кору ближнего ствола. — Молодой дубняк пустил корни в этой части долины. Может быть, она обособлена, и черные уроды здесь не водятся?
— Может, и так, — прокряхтел Камдоб, опуская наземь грузную тушу Будора. — Не важно. Мне все равно надоело боять… осторожничать. Пусть приходят и познакомятся с моим стальным другом. Поди, днем не такие страшные. Ночью, ладно уж, поумерю гордыню и влезу на дерево. А сейчас я страсть как измотан и идти никуда не желаю.
— Предлагаешь остаться у болота до утра? — с сомнением в голосе спросил Черо. — Наш мохнатый преследователь — охотник по натуре. Если он и будет продолжать поиски намеченных жертв, то именно здесь, на другом берегу.
— Милости просим! — солдат гулким ударом кувалды вновь напомнил земле о своем присутствии. — Отдохнем и полные сил мы встретим подобающе любого живого врага, если придется.
— Не нужна нам сейчас твоя безрассудная храбрость, Колотун, — Ярнея достала из колчана лучника стрелу и опробовала пальцем острие. — Эта сталь куда более скора на расправу, чем твоя, но даже не поцарапала зверя. А здешние тонкие дубочки он раскрошит в пару взмахов. Помни клятву, боец: «…Отвага сохранит жизнь брата, но лишь страх убережет свою собственную».
Онтао тем временем привел Будора в чувства холодной водой из родника неподалеку. Воин помотал головой и стал озираться в недоумении, пытаясь сообразить, что произошло. Выслушав объяснения брата, он резко вскочил.
— Я уже в порядке, — пошатываясь, он поправил шапку. — О-ох, моя голова!
— Переведи дух, дружище! — засмеялся Холвет. — И расскажи, какое лихо тобой овладело?
Воин опустил глаза, силясь вспомнить, что же понесло его ноги бегом по опасной тропе. Его лицо вдруг стало совершенно пустым. Тихо, будто издалека он заговорил каким-то чужим голосом, словно то был отзвук прошлого:
— Глаза могут обмануть в тумане, но там стоял человек. Кричать в болоте нельзя, усопшим нужна тишина — придется бежать. Бежать и спасать его! Он был растерян, искал выход. Один шаг мимо, и не выплывет: слишком тяжело снаряжение. Да, на нем шлем с холкой, в руках щит и двуострое копье, латы на теле и бедрах — это был сордонийский солдат. Значит, его отряд не погиб! Надо собрать выживших, доставить послание! Но солдат узрел тень, испугался, метнулся в туман. А кричать же нельзя… как же его остановить? Трясина остановила его, раз и навсегда. И надежда была потеряна, — Будор часто заморгал и опомнился. — Короче сказать, чертовщина какая-то привиделась. Если и был там кто, пускай сам себя спасает, у нас своих бед невпроворот.
— Видимо, был, — задумчиво молвил Кутри, — сотни лет назад. Сордонийцы ходили по этой земле в Старую эпоху, и я уверен, что ты о них даже не слышал.
Незадачливый солдат лишь развел руками.
— Не зря чудовище чурается этого гиблого места! — Ярнея бросила последний взгляд на болото и содрогнулась. — Больше и капли времени здесь не проведем.
По мере удаления от берега чаща заметно редела. На смену молодым деревьям приходили мощные и высокие дубы с кряжистыми корнями — таким нужно было больше места. В глубине леса, вдали от топи, жизнь вновь напомнила о себе пением поздних птиц, а затем и стрекотом сверчков. К сумеркам усталые путники не покрыли и десяти верст, однако духом они воспряли — лесной воздух быстро очистил разум от болотного яда. К тому же, долина не спешила их беспокоить. Трижды проводники уходили вперед на разведку и всякий раз возвращались без тревожных новостей.
Когда окончательно стемнело, путники остановились на ночлег на очередной поляне. Они без опаски развели огонь, ведь тьма не могла укрыть их от единственного врага, которого они боялись по-настоящему.
Сидя в тесном кругу возле костра, они перекусили скудными остатками пищи и молча наблюдали за игрой пламени. Веселье, что обычно царило в лагере по вечерам, сейчас казалось неуместным даже третийцам. Пережитое сегодня испытание надолго оставит след их в душах.
Сетар вряд ли сможет забыть, как пытался убить сам себя, но его воспоминания о болоте были не столь тяжки. Голова его была свободна для других мыслей, но по неизвестной ему причине они вновь неуклонно вели к Ярнее. Он успел увидеть ее с разных сторон за эти дни. Сила и грация, дисциплина и легкость — чем лучше он узнавал деву Бури, тем большее место она завоевывала в его сердце. И теперь ему довелось увидеть, как ранима и уязвима может быть эта мужественная воительница. Уязвима… мужчина способен противиться чему угодно, но не этому… Усилием воли Сетар погнал прочь влечение и вспомнил о другой.
Он чувствовал взгляд Кителии на себе, но всякий раз, как переводил на нее
