«Трус».
Удивление, страх, гнев, презрение — что испытывали к нему остальные? Он заставил себя взглянуть на их лица: по крайней мере они выражали смешанные чувства.
— Наконец-то… — прошептала Тайна.
Все вновь посмотрели на нее. Впервые глаза ее были закрыты. Девушка с силой вдыхала и блаженно выдыхала, словно давно не ощущала в легких столь свежего воздуха.
Затем она подошла к стене и вывела пальцем на камне несколько невидимых фигур подобно тому, как открывал дверь проводник. Грот содрогнулся, и в открывшийся проход хлынул воздушный поток, развевая ее золотистые волосы. Этот ветер нес свежесть настоящую. Но от близости свободы едва ли стало легче.
— Перед тем как вы меня покинете, — молвил Дух, вернувшись на свое место, — я могу открыть вам свою тайну. Вам же интересно?
— Мы лучше пойдем, — выговорила Ярнея. Она так и не подняла глаз. — С нас хватит тайн.
— Нет уж, пускай откроет! — прорычал Камдоб. — Пускай узнает, каково это!
— Ни к чему, — Ланво с опаской посмотрел на Духа. — Она сама сказала: кое-что должно оставаться сокрытым.
— Тебе легко говорить, ведун, — Холвет также не спешил с уходом. — Она не пронзала твою душу и не поднимала из ее глубин то, что тебе самому тошно вспоминать. Я хочу… нет, не мести, я хочу справедливости.
— Вы уверены? — Тайна подняла брови и взглянула на Кителию. — Ведь этот секрет я делю с одной из вас.
Сетар в недоумении посмотрел на подругу. На ее глазах выступили слезы.
— В ее невинности мы не сомневаемся, — ответил Онтао. — Говори, что хотела, и мы оставим это проклятое место.
«Скажи им «не надо», — подумал Сетар. — Забудь о скромности». Но Кителиа лишь опустилась на траву и закрыла лицо ладонями. А Тайна заговорила:
— Я не так могущественна, как могло показаться вам в страхе. Никто и ничто не способно слышать мысли людей и повелевать ими без их ведома сквозь даль нашего необъятного мира. Неспособна и я. Однако я могу услышать того, кто сам желает со мной говорить. И я услышала голос Кителии, которая продолжала призывать на помощь древние силы, хоть и без надежды.
Я слышала, девушка желает невозможного — она хочет говорить с… друзьями без слов. В другом месте ее мольбы остались бы без ответа, но в Долине Обрядов все иначе. Только Дух Неведения может доносить беззвучные слова через расстояния, поэтому ее желание претворилось в жизнь через меня. Кителиа не ощущала этого, но мы становились едины в ее сознании, а это страшная сила. Эта сила и тревожила долину, которая отвечала силой своей. Теперь вы наконец можете понять, отчего на вашу долю выпало столько испытаний.
Путники хорошо помнили, что им пришлось пережить. Но никто не мог подумать, что раскрытие этой последней тайны станет еще одним испытанием. И теперь не было смысла проклинать судьбу, ведь они сами решили все узнать — узнать, сколько с ними случилось из-за шепота Кителии, призвавшего Тайну. В последний раз двое из них чуть не убили друг друга; на болоте призраки едва не забрали их души в небытие; а в самую первую ночь в долине пришли волки, которые заставили их отклониться от намеченного курса. Всего этого могло и не быть вовсе!
— Но ты не виновата, — продолжал Дух, обращаясь к Кителии, и на сей раз с ней трудно было не согласиться. — Не плачь и посмотри на меня.
Они встретились глазами и глядели друг на друга, не отрываясь. Для них будто замерло время. Однако для остальных оно лишь тянулось каждым неприятным мгновением, проведенным в двух шагах от свободы. У Будора быстро кончилось терпение.
— Идемте уже, — раздраженно сказал он. — Кителиа, мы ждем.
— Ступай, дитя, — ласково молвила Тайна. — Все будет хорошо.
С пустыми лицами они потянулись к проходу, и Кителиа последовала за ними. Но именно Будор снова всех задержал.
— У меня есть последнее дельце к тебе, Дух, — он стоял шагах в семи от Тайны.
— Я знаю твое дело, — ответила она, не глядя на него. — Ты всегда был самым слабым из них, всегда поддавался страху. Ты и сейчас боишься. Не бойся и заканчивай скорее.
С этими словами воин выбросил вперед правую руку, и девушка тут же повалилась на плиту — с ножом в сердце. Сетар сам не понял, почему он бросился к ней и стал повторять: «Живи, живи!» Но рана была смертельной.
— Все конечно, — древний Дух отхаркивал кровь с улыбкой на устах. — Для себя я не могла желать лучшего конца, ведь умираю человеком. Я ухожу со знанием, что мне доступно не все. Я ухожу в неведении, как и должна, — она коснулась шеи солдата нежной ладонью. — Ты разбудил во мне настоящее. Ты хороший человек. И помни: чтобы спасти, иногда приходится убить.
Переливчатые лиловые глаза замерли. Тайна умерла. Сетар гневно посмотрел на довольного собой Будора, но ничего не сказал. У него не было слов. Его заполняла пустота.
— Ты будешь проклят за это, — слова нашлись у Кутри. — Мы все будем прокляты.
Солдат в ответ на это выхватил молот из рук Камдоба и обрушил его на землю. Оглушительный гул пронесся по пещере, а каменный пол на месте удара пошел трещинами. Однако через мгновение все стихло, а камень не разверзся под ногами путников.
— Проклят кем? — Будор хохотнул. — Здесь никого не осталось.
Глава 7
7
Глубокая расселина в толще земли, уходящая в самые ее недра, с грохотом сомкнула высокие стены, когда они завершили долгий подъем — словно недовольный гостями хозяин спешно захлопнул за ними дверь.
Они оказались на опушке кедрового леса у южного подножия Темных гор. Они добрались до Храмтора. Этот край дышал родной простотой. Здесь опасность не стережет за каждым углом. Вечер потихоньку клонил солнце к горизонту, пение птиц и шум цикад постепенно затихали. Природа готовилась ко сну — к спокойному сну, о котором они мечтали уже неделю.
Вопросов и обвинений у каждого накопилось в достатке, но ни сил, ни желания спорить и оправдываться ни у кого не было. И как же хотелось забыть эту неделю и жить дальше, будто ничего и не произошло. Но было ясно, что жить как прежде они уже никогда не смогут. Слишком многое открылось из того, что должно было остаться сокрытым. Они стояли с понурым видом, и не знали, что делать со своей свободой.
Наконец Сетар вздохнул и вынул из-за пазухи обрывок карты. Он покрутил его в руках, окинул взглядом горы, а затем посмотрел на запад.
— Делия еще ждет нашей помощи, — сказал он, — а вести о вторжении Собора Разума требуют немедленного донесения. Отметка о месте встречи находится по дороге к заставе на тракте. Мой путь определен.
Он спрятал карту и отправился дальше, вдоль опушки. Спутники без лишних слов последовали за ним.
Они покрыли несколько верст, прежде чем темнота остановила их продвижение. Обустроившись на ближайшей поляне в лесу, они развели костер. Пара зайцев и белок, подстреленных Холветом, да кедровые орехи составили скудный ужин, хотя после двух дней голода впору было радоваться и такому. Они бы так и отошли ко сну — в молчании и отдалении друг от друга, — кабы не Онтао.
— Вот так денек, — протянул он. — На мою кудрявую голову столько за всю жизнь не свалилось. Путешествовать с воскресшим — это, конечно, дело редкое, но больше всех удивил наш разведчик. Три года провести бок о бок с наемным убийцей — подумать только! Как ты сумел прийти к богу после своих деяний? Или ты нам солгал и о приверженности Истине? — воин рассмеялся.
Кутри сидел на коленях с опущенными веками — поза монаха подходила ему, несмотря ни на что.
— Что значит «и»? — открыв глаза, ответил он. — Я вас никогда не обманывал. Зачем говорить о прошлом, по которому тебя неверно осудят?
— А как же иначе судить о человеке? — Холвет подбросил поленьев в огонь. — Только по прошлому. Хладнокровного убийцу и богослужителя люди воспринимают по-разному — и правильно поступают.
— Убийца убийце рознь, — возразил монах. — Все мы убивали, и солдатский камзол — не оправдание. Ровно так же и в служении богу. За посланников Создателя выдают себя многие падшие души, пользуясь послушанием и богобоязнью народа, вам известно это не хуже меня.
— Все равно они не бесчувственные убийцы! — с жаром молвила Кителиа. — Какое же лицемерие — становиться божьим посланником без веры в важность человеческой жизни!
— Ты плохо знаешь меня и плохо знаешь исповедание Вечного, чтобы так говорить, — Кутри покачал головой. — Служитель Истины не обманывает названием своего сана: он проповедует только истинное, ему не нужны вера и лишние чувства. И то, и другое скрывает правду от наших глаз.
Он отвечал охотно и спокойно, словно сам желал принять на себя накопившееся негодование спутников — как и подобает монаху.
— Да ну тебя, — Онтао махнул рукой и отправил в рот очередной орешек. — Много умничаешь. Соврал бы, что раскаиваешься, и дело с концом… хотя погоди, ты же не можешь лгать, — теперь его смех подхватили другие.
— Давайте лучше разболтаем Кителию, — предложил Будор. — Она больше всех знает о почившем Духе.
— Какая тебе разница? — девушка хмуро посмотрела на него. — Ты ведь сам ее убил.
— И молодец я, не надо благодарить, — невозмутимо ответил воин. — Такого опасного существа в нашем мире еще поискать надо. Но это же не мешает мне полюбопытствовать.
Кителиа окинула взглядом остальных — любопытно было всем. Тяжело вздохнув, она уставилась на пламя и заговорила:
— Тайна сказала мне, что давным-давно была обычной девочкой, пусть и высокого рода. С раннего детства она была умнее
