только по форме, а не по сути.
Вы могли бы найти и более вопиющие примеры. При республике можно сделать все, что угодно, льстя народным предрассудкам и соблюдая декорум.
Не предавайтесь вновь общим рассуждениям. Вы как раз добрались до сути, я слушаю вас.
Не забывайте: каждое мое действие проистекает не из личных убеждений. В моих глазах ваши парламентские правительства — не более чем клубы ораторов, инкубаторы выхолощенного красноречия, расточающие плодотворящие силы народов, обреченных говорунами и прессой на бессилие? Поэтому их судьба не вызывает у меня никаких сомнений. Я исхожу из высших интересов и цель, преследуемая мной, оправдывает мои действия. Абстрактные теории я заменяю практическим разумом, опытом столетий, примером гениальных мужей, которые теми же средствами вершили великие дела. Я начну с того, что создам государственной власти условия, ей жизненно необходимые.
Моя первая реформа коснется того, что вы именуете ответственностью государственных министров. В странах с централизованным управлением, например, в вашей, где общественное мнение и в хорошем, и в дурном, инстинктивно ориентируется на главу государства, было бы неверным вводить людей в заблуждение не навязывать им фикцию, не имеющую шансов удержаться в революционной буре, открывая конституцию фразой о том, что на суверена не может быть возложена ответственность. Поэтому я начну с того, что упраздню в моей конституции принцип ответственности министров. Нести ответственность будет только суверен, и не перед кем иным, как перед народом.
Хорошо, по крайней мере, коротко и ясно!
При вашей парламентской системе, как вы объяснили, законодательная инициатива принадлежит народным представителям неисключительно, или совместно с исполнительной властью. Это и есть источник самых серьезных недоразумений; при таком положении вещей любой депутат при первой возможности захочет править и станет предлагать нам менее продуманные и наименее обоснованные проекты законов. Более того, с помощью парламентских инициатив парламент сочтет это право удобным для себя, сможет сместить правительство. Именно поэтому право законодательной инициативы должно принадлежать исключительно суверену.
Я вижу, вы идете к абсолютизму прямым путем. В государстве, где законодательная инициатива принадлежит только суверену, правитель является единственным законодателем. Однако, прежде чем вы продолжите, мне хотелось бы заметить вот что. Вы уверены, что возводите свои постройки на скале, а я нахожу — что на песке.
В каком отношении?
Разве не сделали вы основой своей власти референдум?
Разумеется.
Но тогда вы только уполномоченный, которого народ, и являющийся собственно субъектом государственной власти, вправе отозвать. Вы полагаете, что сможете сделать этот принцип основой своей власти; при этом вы не учитываете, что в любую минуту вас могут свергнуть. С другой стороны, вы заявляете, что несете ответственность в одиночку. Неужто вы считаете себя ангелом? Да и будь вы им, тем не менее, при первом же случившемся несчастье вину припишут вам, и первый же кризис вас погубит.
Вы забегаете вперед. Упрек преждевременный. Но я сразу отвечу на него, поскольку вы меня к этому вынуждаете. Полагая, что я этого не предусмотрел, вы заблуждаетесь. Если что-либо и сможет поколебать мою власть, так только партии. Но от них меня защищают два важных права, включенных в мою конституцию.
Что же это за права?
Право апеллировать к народу и право вводить в стране военное положение. Я главнокомандующий армии, вся государственная власть в моих руках; штыки научат уму-разуму всех, кто попробует сопротивляться и после референдума обнаружится, что моя власть вновь упрочилась.
На такие доводы ответа нет. Но не будете ли вы любезны вернуться к законодательному институту, на котором мы остановились. Я не вижу пока, как вам удастся справиться с этим пунктом. Вы лишили законодательное собрание законодательной инициативы; но оно сохраняет право голосовать за законы, которые вы ему предлагаете для принятия. Вы, по всей видимости, не считаете, что оно воспользуется этим правом?
А вы мнительнее меня; сознаюсь, что не вижу в этом ничего такого. Поскольку предложить на рассмотрение проект закона не может никто, кроме меня, я могу не бояться, что кто-то предложит закон, направленный против меня и моего правления. Ключ от святыни при мне. Я ведь уже говорил вам, что в мои намерения входит сохранить видимость наличия всех институтов. Должен, однако, заявить вам, что вовсе не собираюсь оставить парламенту то, что вы называете правом поправки. Ведь ясно, что при функционировании подобного права не может быть закона, который поддавался бы изменению, смысл которого можно было бы толковать иначе. Закон принимается или отклоняется, более не существует никаких возможностей.
Но чтобы свергнуть вас, больше ничего и не нужно. Достаточно законодательному собранию отклонять все предлагаемые вами законы, достаточно даже, чтобы оно отказалось голосовать за налогообложение.
Вы и сами знаете, что ход вещей будет совершенно иным. Парламент — каков бы он ни был, даже если он безрассудно препятствует всем общественным делам — сам готовит собственное падение. Кроме того, найдется тысяча способов, чтобы укротить власть такого парламента. Я вполовину сокращу число депутатов, и буду иметь вдвое меньше политических противников. Я сохраню за собой назначение президента и вице-президента, которые руководят дебатами. Вместо перманентного функционирования я ограничу сессии парламента несколькими месяцами. А прежде всего я сделаю нечто очень важное, мне говорили, что это уже начинает применяться на практике: я отменю положение, согласно которому деятельность парламентариев безвозмездна. Я пожелаю, чтобы депутаты получали жалование, чтобы их деятельность была каким-то образом вознаграждена. Такое нововведение, с моей точки зрения, — надежнейшее средство привязать народных представителей к правительству. Полагаю, что объяснения вам не нужны; действенность этого средства и так очень понятна. Добавлю только, что в качестве главы исполнительной власти я имею право созыва и роспуска законодательного собрания, и в случае роспуска до нового созыва пройдет очень долгое время. Но успокойтесь, скоро мы доберемся до совсем иных практических средств привязывания их к государственной власти.
Достаточно о конституции? Или продолжить?
Совершенно не нужно; вы можете переходить к организации сената.
Я вижу, вы довольно-таки хорошо поняли, что этот момент — главный для меня, так сказать, замковый камень в куполе моей конституции.
