Жить в России

абсолютно не востребованы ни бизнесом, ни властью.

Я люблю автомобиль, с удовольствием и много езжу, могу подолгу наблюдать из окна за перекрестком. Движение на дорогах отражает все особенности устройства нашей страны. Обратите внимание на то, как ездят профессионалы: таксисты, водители газелей, бомбилы. Они ездят именно так, как требует эгрегор, максимально рационально — им не до сантиментов, нужно зарабатывать. И опять видно, что нарушающий закон имеет преимущество, а тот, кто соблюдает все правила, — дурак. Быть агрессивным — выгодно.

Том Парфитт: Коррупция — это не дворцы «новых русских» с золотыми унитазами. Коррупция может исчисляться в человеческих жизнях. Да, она может быть комичной и даже абсурдной, но может и раздавить невинного человека всмятку.

Комфортного варианта жизни в стране не существует — некомфортно всем.

Чулпан Хаматова: Как жить «надо» — в этой стране жить «не можно».

Закон и Правда

Он был прав при переходе через дорогу.

Надпись на памятнике

Мы различаем закон и правду. Если закон — это формальный, бездушный подход к проблеме, то правда включает в себя еще и справедливость и чтобы на величие нации работало. Ее нельзя формализовать, поиску правды посвящена великая русская литература. Это противопоставление постоянно стремится исследовать в своих фильмах Никита Михалков.

Геннадий Гладков: В России главное понятие — справедливость. Поэтому у нас всегда плевали на законы. Главное, чтобы по справедливости.

Идея торжества Закона, который всегда и для всех выполняется, в корне противоречит русской идее о том, что можно прожить, ничего не формализуя, и что обо всем можно договориться.

Александр Прохоров: Важно другое — то, что весь народ от конюха и до монарха, от вахтера и до генерального секретаря един в своем стремлении не соблюдать закон и уклоняться от его исполнения всеми возможными способами. Я, нормальный, цивилизованный по российским понятиям человек, оказываясь за границей, по степени соблюдения правил становлюсь на одну доску с последним тамошним бомжом. Титанических трудов, изнурительного внимания к мелочам требует жизнь на Западе от русского человека. Все время приходится поступать не так, как привычно и как удобно, а как положено, идет ли речь о соблюдении правил уличного движения, ритуалов служебного этикета или же общения в быту. Оказывается, невероятно сложно существовать в правовом государстве, настолько мы, русские, беззаконны.

Обратиться к правовому пути — пойти окольной нетореной тропой. Так обращение за решением конкретной проблемы к депутату никогда не приведет к решению – они элемент декора, а не реально действующего механизма. Расширение территории участка в коллективном саду происходит постепенным перемещением забора. Никто ничего не оформляет – безнадежно. Потом обязательно через некоторое время следует амнистия – власти разрешают оформить существующее положение вещей. Массовая амнистия к праздникам – реально действующий механизм правосудия.

Обратился за консультацией руководитель фирмы, поставляющей и налаживающей энергетическое оборудование. У него возник конфликт с давним хорошим клиентом. Поставленное оборудование оказалось недостаточной мощности, что было связано, скорее всего, с тем, что заказчик предоставил неполные данные о своих потребностях. При обсуждении ситуации стало понятно, что конфликт начал нарастать после того, как руководитель фирмы написал письмо клиенту с фиксацией своего понимания начальных договоренностей. Потом вступили в дело юристы обеих сторон, и конфликт начал стремительно нарастать. Для остановки конфликта оказалось достаточным отозвать юристов и перевести обсуждение в неформальный режим, добившись встречи с заказчиком один на один.

Ни одна ситуация в России не имеет формального решения, всегда сначала нужно «перетереть по понятиям». Перевод при обострении ситуации в формальный режим — это объявление войны, которая, как вы понимаете, у нас по правилам никогда не ведется.

Конечно, хорошие опытные юристы все это знают, но таких немного. Появилось огромное число формальных юристов, которые могут парализовать деятельность любой организации, только дайте им волю.

Том Парфитт: Когда ты не знаешь, к кому обращаться за защитой, то чувствуешь себя неуверенно. В России ты никогда не можешь положиться на закон, ты не знаешь, кто действует во имя справедливости, а кто — против нее. И непонятно, улучшится ли твое положение, если ты начнешь искать защиты у властей.

Сергей Николайченков: Сознательно прививается патернализм, привычка ходить по кругу по начальству, но не действовать через суд. Решить проблему через суд невозможно — столько бесплатного, сколько обещано по закону, просто нет.

«Мы» и «они»

Наиболее высоконравственны обычно те,

кто дальше всех от решения задач

Журнальные и газетные статьи, посты в блогах полны взаимными упреками. Авторы искренне уверены, что они представляют собой «настоящую», правильную Россию, поэтому оппоненты удостаиваются разнообразных эпитетов, чаще всего употребляются слова «быдло» и «хомячки». Реальность же состоит в том, что свой вклад в русский эгрегор вносят абсолютно все жители страны, как бы они не убеждали себя в обратном. Каждый из нас представляет собой малую частичку целого, и это целое — современная Россия, которая нам не очень нравится. Все 140 млн жителей страны, и правительство, и полиция, и оппозиция во всех ее видах, и те, кто покинул страну, — разные кусочки этого тела: кто-то кости, кто-то мясо, кто-то легкие, кто-то думает, что он мозг, однако мы единый организм.

Татьяна Воеводина: Вырисовывается пренеприятная история. Гадкие они, которые «кидают», впаривают фуфло, коррумпируют чиновников — на самом деле, это мы. Ровно те же самые мы, которые вместе учились в школе, жили по соседству, ездили в пионерлагерь, участвовали в олимпиаде по физике. Кстати сказать, точно такие же мы — это ненавистные всем чиновники. Взяточники,