И относиться к ее рассказу надо как к свидетельским показаниям. То есть — анализировать. И вот если выжать сухой остаток, то получается следующее:
— Имеется некая организация, идеология которой — разделение человечества на расы. Совершенно не имеет значения, что там за расы, главное — одна 'плохая', другая 'хорошая'.
— Она преследует некие собственные цели, например, собирает по всему миру детей с 'хорошими генами'. При этом она достаточно могущественна, у нее есть весьма приличные средства. И что еще более важно — технологии, неизвестные в широком мире. Это, к сожалению, факт, из которого стоит исходить. Речь не идет о невинной секте. Эти ребята могут наломать много дров, если еще размножатся.
— При этом они не останавливаются и перед убийствами.
Шайтан задери, все это попахивает какой-то голливудщиной. Клаус Оттерсбах в роли спасителя мира. Но что делать? Искать союзников бесполезно — мне никто не поверит. Русская полиция наверняка не откажется помочь в поимке преступника, но никто не станет заниматься поисками таинственной всемогущей секты. А какой из меня в самом деле спаситель мира? У меня даже ствола нет. Дзюдо и каратэ я тоже не владею, разве что минимум приемов из полицейской школы. Мышцы у меня далеко не как у Шварцнеггера, да и по правде сказать, выпирает небольшой животик. В общем, скажем прямо, не гожусь я на такую роль...
Но получается так, что кроме меня, заниматься этим некому.
Да и не нужны для спасения мира ни ствол, ни накачанный брюшной пресс.
Тут другое что-то нужно.
С утра я отправился в полицию и договорился обо всем. Полковник Усов охотно пошел мне навстречу — ведь и они были заинтересованы в раскрытии преступления. Мы договорились о двух вариантах действий: на случай, если убийца придет общаться ко мне в гостиницу, и на тот случай, если ехать куда-то придется мне. Я в любом случае получал прикрытие и группу поддержки.
Мы вышли из кабинета Усова вместе с Ириной. Она спросила, смущенно опустив глазки.
— Вы где обедать будете?
— В гостинице, вероятно. И вообще, Ирина, спасибо, сегодня я справлюсь без вас.
— На встрече...
— Насколько я понимаю, преступник прекрасно говорит по-немецки.
— Ну что ж, — Ирина взмахнула копной кудряшек и ослепительно улыбнулась, — если вам потребуется сопровождение... в любой момент, хоть ночью... звоните, пожалуйста!
Она почему-то была очень близко, ее высокая грудь, затянутая в серую униформу, едва не касалась моего плеча. Я сглотнул и перевел дыхание.
— Спасибо, Ирина, — официально сказал я, — вы очень... гм... добры.
В этот момент грянул спасительный 'Марш тореадора'. Я схватил трубку. Конечно, это была Алиса. Я сделал Ирине знак — до встречи, мол, смущенно улыбнулся и быстренько ретировался по направлению к выходу.
— Он согласен, — тихий, глухой голос женщины резко контрастировал с певучим контральто Ирины, — он сможет с вами поговорить сегодня часа в четыре. Пойдет?
— Да, конечно. Спасибо.
Я вышел на крыльцо, ладонью прикрыл глаза от яркого брызнувшего солнца.
— Где вы хотели бы встретиться?
— Не мог бы он подъехать ко мне в гостиницу? Я плохо ориентируюсь в городе.
— Да, хорошо. Какой номер?
Мы поговорили еще немного, и я отключил телефон. Стресс вновь захватил меня. Сегодня в четыре? Ну что ж, посмотрим.
Соседний номер и так был свободен, а номер напротив освободили по договоренности с администрацией — жильца попросили о содействии. Группа захвата заняла свое место в 15.00. Перед этим окрестности были тщательно просканированы, и слежки в этот раз не обнаружено. Таинственная организация словно потеряла ко мне всякий интерес.
До четырех я гонял на телефоне шарик в лабиринте — на что-то более осмысленное меня не хватало. Это было как в окопе перед атакой — наверное.
Я подозревал, что и десять полицейских, рассредоточенных по соседним номерам, не помогут. Пусть даже его схватят, но меня-то прикончить он все равно успеет.
Но что делать? Я же вчера, лежа вот тут и стуча зубами, поклялся себе самому, что не брошу это дело и не спрыгну на ходу. Я же себя уважать не буду.
Периодически я выглядывал в окно, но как и следовало ожидать, никого не заметил. Ровно в четыре в мою дверь постучали. Я поднялся. Щелкнул замком.
Я ожидал его увидеть — и все равно едва не вздрогнул, едва сдержал заколотившееся сердце. Он был довольно похож на фоторобот, как говорила Шеферша, 'типичный немец', чуть повыше меня ростом, сероглазый блондин, коротко стриженный и гладко выбритый, с узким точеным лицом.
Алисы с ним не было, у меня отлегло от сердца. Хватило ума не втягивать Алису в это дело.
Преступник шагнул в комнату. Он почему-то внимательно вглядывался в мое лицо, даже жадно, словно искал во мне чего-то. Потом протянул руку. И я пожал ее.
— Здравствуй, Клаус, — сказал он, — я давно тебя не видел.
— Мы с вами знакомы? — спросил я с удивлением. Он улыбнулся.
— Давай сядем... Выпить есть что-нибудь?
— Только вода, — я достал два стакана.
— Давай воды. Жарко сегодня. Да, Клаус, мы знакомы. Извини, что я так... и что я сразу на ты. Ведь это естественно, я тебя вот таким еще видел, — он показал рукой чуть ниже уровня стола.
— Вы знаете моих родителей? — эта его манера обезоруживала меня, я не знал, как себя вести.
— Да, знаю. Кстати, я не представился. Меня зовут Анквилла. Анку Виллара, сокращенно Анквилла. И конечно,я знаю твоих родителей, ведь твой отец приходится мне племянником. Я твой двоюродный дед, Клаус. При рождении меня назвали Вернер — Вернер Оттерсбах.
Отправляясь сюда, я совершил непростительную оплошность: я даже не знаю здешнего телефона 'Скорой помощи'. А ведь она, похоже, может понадобиться. Впрочем, я всегда могу позвать на помощь свою группу.
Да и самому уже приходилось иметь дело с психами.
— Извините, — мягко сказал я, — я понимаю, вы откуда-то знаете нашу семейную историю. Но подумайте логически. Вы должны быть братом Франца Оттерсбаха, моего деда, так? Моему деду под девяносто, он сейчас в доме престарелых, сидит в инвалидном кресле. Вам... сколько вам лет? Пятьдесят?
— Мне девяносто два года, — просто ответил Анквилла. И снова улыбнулся, у него была хорошая улыбка, светлая, обезоруживающая, — Клаус, я не сумасшедший. Я действительно Вернер Оттерсбах. Был Вернером Оттерсбахом. Мы живем долго, очень долго. У нас есть средства продления жизни... если, конечно, генетика соответствует. И мы до ста пятидесяти-семидесяти выглядим как люди среднего возраста. Алиса ведь объяснила тебе насчет другого вида?
— Вы — представитель другого биологического вида, чем ваш брат, родители и племянник?
— У Франца тоже много генов амару. Не так много, как у меня — но он довольно сильный полукровка. И родители тоже. Эти гены передались и твоему отцу. У тебя абитур, ты должен представлять общую биологию, передача генов — случайный процесс, у одного человека в семье концентрируются одни аллели, у другого — другие. Пойми, наши виды тысячелетиями жили вместе и скрещивались. Не очень успешно, кстати, например, у нашей мамы было много выкидышей.
Анквилла залпом выпил свою воду. Налил еще. Я вспомнил, что и моя мама всегда с завистью говорила о многодетных и хотела завести вообще-то минимум пятерых, зарплата отца это позволяла, а сама она могла подрабатывать дома. Что ей помешало? Ведь нас всего двое, и то — с разницей в десять лет.
— Ты знаешь, Клаус, я рад... тебя просканировали еще там, в Германии. У тебя по 13 маркерам из 16ти
