А — любознательность, которой смерть однаСильнее? И Творец земли недаром,В ответ на вызов дьявола, всегдаСводил его не с молодым, а старым,Кого вниманию наставили года!А там уж зажигай его любовной страстьюИль чем другим — не крикнет «стой!» он счастью,И даже возродясь из тлена молодым,Он будет созерцателем простым!XIX.Где грезы лунные ночного привиденья?Любовь не для него, он сам — не для любви!Его мечты, глумясь, уже коснулось тленьеИ бездной порваны грядущего пути!Мечтал — ее спасти и вот — ее он губит,И их удел один — к недавнему возврат…Ты лгал, апрель! Она его не любит!Ты лгал, апрель! Камин зовет назад!Но-пусть — он хочет жить, бороться силы хватит;Пусть в смерть судьба клубок свой темный катит,Пусть сгнивший гроб его злорадно ждет —Свой новый путь он до конца пройдет.XX.Он вынул бриллиант, не развернувши тонкойЗнакомой замши, и швырнул в окно…И кто-то промелькнул, и засмеялся звонко,И солнечных лучей запутал волокно.Потом вскочил на ветки, задрожали,Мелькая ветки, спрыгнул, расплескавРучей, и там в лазурной, легкой далиПомчался дымным облаком, зажавВ ладонях вытянутых искру бриллианта,И лес — угрюмый внук угрюмого Атланта —Подняв небесный свод на рамена вершин,Ревниво скрыл его во мгле своих пучин.XXI.И мудро перешептывались сосныО нем, о маленьком, взволнованном Петре:Наследуют унылым зимам вёсны,Весенний жемчуг в зимнем серебре!И ты, пришедший к нам из праха снова,Не тяготись недавней тьмой могил,Как мы, восставшие из гроба снегового,Как струи рек из синих льдистых жил!Журчи с ручьем, шуми с мохнатой хвоей,Познай, как мы, волнений и покояРазмеренную смену бытия:И благо — жизнь твоя, и благо — смерть твоя!XXII.«Живи, как будто жизнь твоя не смолкнет вечно.Борись за жизнь до смертого концаМеча защитного не покидай беспечно —Пусть он замрет с тобой, в пожатьи мертвеца!В любви и в радости коварно-лживо скрытыМучительный удар, страданий долгих яд —Отдайся им, но панцирем покрытый,Но разума свободным шлемом сжат!Не затемни кристальных дней тревогой,Чужими помыслами, праздностью убогой,И никому не дай ты перейтиСвои случайные, но вольные пути».
Глава третья
I.Тускней огни свечей… Нет ни Петра ни Кади!Их комната угрюма и пуста…Уплыло солнце, в стекла рам не глядя…Чу — мыши бегают по скатерти стола:Их молчаливый пир таинственен и жуток:Лишь звякнет по тарелке яркий нож,Поднимутся скелеты птичьих грудок,В недопитом винe замрет, застынет дрожь…А по углам на паутинах гибкихПовисли пауки… В саду, на ветках зыбких,Блестит синея сталактит дождя,И поезд гукает, с платформы уходя…
