— Да с чего ты взял? Наоборот, здорово, у нас вторая колдунья будет.
— Ну и славно, — облегченно улыбнулся папа и растрепал мне волосы. — Не хочешь постричься?
— Ну уж нет! Если я сегодня такой хороший сын, это не значит, что со мной можно делать ужасные вещи!
Папа засмеялся, и больше к этому разговору мы не возвращались. На выходные Алька приезжала домой, и я отвоевал право встречать её у моста. Эти часы — самые лучшие. И пусть Алька молчит, мечтательно глядя в небо. Всё равно мы вместе, и понимаем друг друга без слов. Как раньше.
Мы спустились к ручью. И там мне вдруг стало страшно. Утро, солнышко светит, птицы щебечут в лесу. А мне жутко, да так, что спрятаться хочется. Кто-то другой, может, и посмеялся бы. Но Алька, глянув на меня, тут же спросила:
— Максик, ты чего?
— Слезай с пони! Тяни его в кусты!
Мы нырнули в густые заросли иван-чая. Высокие стебли сомкнулись за нами, как потайная дверь.
Очень долго ничего не происходило. Алька зашипела у меня за плечом:
— Комары…
— Тс-с-с!
На дороге появилась большая чёрная собака. Я не успел заметить, откуда она взялась. Она бежала, опустив морду к земле. У того места, где мы спрятались, она замерла. Медленно повернула косматую голову… И я понял, что она слепая. У неё были мутные бельма вместо глаз. Но при этом — честное слово — она видела меня.
Алька встала в полный рост. Я только подумал — с ума сошла от страха. Забыл, что испугался я, а не она. И тут небо помутнело, а вокруг всё застыло. Собака упала, как неживая, и скукожилось, словно высохла. Краски вернулись, мир снова ожил. А страх тут же пропал. Так бывает, когда увидишь страшный сон и проснёшься. Ещё немного жутко, но уже по инерции. Все ужасы остались там, за гранью сна…
Алька вцепилась в моё плечо.
— Это была бешеная собака, да?
— Не знаю. А чем ты её?
— «Временная стрела». Ускоряет время. Очень сильно. Старшая Ха вложила в нас для защиты по одному сильному заклинанию. Оно срабатывает, если рядом настоящая опасность. Сама бы я ни за что не смогла.
— Пригодилось.
— Да уж. Поехали отсюда.
Мы пустили пони в галоп, будто за нами гнались. Я оглянулся. Высокая трава скрыла то, что осталось от собаки.
Беридушец
Дома Алька сразу начала хозяйничать — подметать пол, вытирать пыль, раскладывать по местам одежду. Я тоже не мог усидеть на месте. Стоило остановиться, задуматься — и снова вспоминалась жуткая собака. Я пошел полоть лук.
Папа удивился:
— Вы что, поспорили, кто больше домашних дел переделает?
— Ага.
Молодец папа. Сам бы я ни за что до такой отговорки не додумался. Ещё по дороге мы решили ничего папе не говорить. Это дело магов, и Алька всё расскажет старшей ведьме. Была бы дома мама, тогда другое дело.
Папа покачал головой и оставила меня наедине с грядками. Почти сразу пришла Алька.
— Давай помогу.
— Что, скучно стало?
— Пыль кончилась.
Сорняков летом всегда много, а огород у нас большой. Солнце пекло, и Алька быстро устала. Села в тени шиповника, пристально посмотрела на грядку, и несколько луковиц, вырвавшись из земли, пролетели у меня над головой и шлепнулись в кучу компоста.
— Ой, — растерялась Алька. — Не то…
— Ведьма-недоучка — хуже тайфуна с землетрясением! — я вытряс землю из волос. — Никакой пользы, порча одна.
— Когда я выучусь, — надменно отозвалась Алька, — у нас на огороде сорняки вообще расти не будут. Только полезное всё.
— Комаров не забудь.
— Точно. И комаров, и пауков. И всяких кусачих мошек.
— А птичкам нечего кушать будет, и они помрут. И будет тишина и покой. Только кабачки по грядкам ползают, — я изо всех сил делал серьёзное лицо.
Алька улыбнулась. Она всегда понимает, когда я шучу, и поддерживает игру.
— Зачем это они ползают?
— Раз их полоть не надо, пусть на сковородку своим ходом идут. И, значит, у них и ноги появятся, и голова.
— Кабачковая ножка, — задумчиво протянула Алька. — Деликатес! А голова зачем?
— А как они иначе сообразит, куда ползти? Уйдут к соседям, или в лес, ищи их потом.
— Да, пусть разумные будут, правильно.
— А когда кабачки разумными станут, они ведь не захотят, чтобы их ели. Уйдут в пещеры, шерстью обрастут, начнут на огурцов охотиться.
— А шерстью почему обрастут?
— По закону эволюции. Приспособление к холоду.
Я думал, теперь она наконец-то засмеётся, но Алька только улыбнулась и снова скисла. Оглянулась и негромко сказала:
— Я всё думаю… Про ту собаку. Как она там оказалась?
— Случайно, — как можно твёрже ответил я.
— Не верю, — упрямо помотала головой Алька. — Старшая Ха в нас раньше никогда защитные заклинания не вкладывала. А тут собрала всех — и каждому… А мы так обрадовались, что даже не спросили — зачем. Вот глупые.
— Думаешь, маги что-то знают?
— Наверняка. Только нам пока не говорят.
— Интересно, что у нас могло случиться.
— Может, не у нас. Маги ведь запросто между мирами ходят. Они говорят, это не разные миры, а варианты одного, большого. И произносят так, как будто это название — Варианты миров. Я этого пока не понимаю, у нас две лекции по переходам были, а практика вообще в следующем году.
Я обдумал всё это и посоветовал:
— Выбрось пока это из головы. А послезавтра расскажешь своим учителям, они разберутся.
— Я стараюсь, — печально сообщила Алька. — Но не очень выходит.
— Пошли на речку!
— Не хочется.
— Пойдём. Холодная вода — лучшее средство от грустных мыслей. По себе знаю.
Алька бросила на меня короткий взгляд, но ничего не спросила. Поднялась, отряхнула ладони и вдруг спохватилась:
— Ох, я же тебе подарок привезла! И забыла. Вот раззява!
