Шут, откусив от меня кусок злым взором, сказал:
- Ты видел эти морды? Какие они россияне? Это же русские.
- Ну, это же не русские, а россияне.
- Плевать! Когда за мной гналось два жлоба, готовых меня убить я думал только о том, что это русские. Кто, по-твоему, в основном среди россиян по нации? Негры, укры? Да те же самые русские! Патриоты России! Пойми, плевать им на национализм и наши идеи, если они бросились защищать своего друга чурку-бандита. Русские такое же быдло, как и все остальные оккупанты. Возможно, даже хуже, потому что их устраивает рабство.
Фитиль, сумевший замять инцидент с нашим выступлением на митинге, вставил:
- Не горячись, Гоша. Вы были бы поосторожней, а то подставляетесь слишком. Если за разбоем будут задержаны члены партии, то это может плохо сказаться на её имидже. Вам оно надо сидеть лет семь за какую-то чушь!
Слава произнес:
- К слову о партии. А где её поддержка?
- Поддержка чему? Обычным нападениям? Мы - легальные политики. Вот если бы было что-то серьёзное. Нельзя размениваться по мелочам, понимаешь?
В разговор вступила Алиса:
- А серьёзное дело как раз наклёвывается.
Мы смотрим на неё, слабо что-либо понимая. Она, улыбаясь так, что у меня стынут пятки, поясняет:
- Я вычислила всех антифа, кто напал на Славу и убил Лома. Их примерно пятнадцать человек. Лом в одиночку напал на их моб и покалечил почти всех, пока ему не проломили голову. Они теперь скрываются, дико боятся возмездия и преследования ментов.
- Погоди, сестрёнка, - спросил Фитиль, и мне привычно хочется его убить, - а как ты об этом узнала?
- Я вошла к ним в доверие. Познакомилась на интернет-форуме с одним карланом. Он не выдержал, так как я сказала, что ищу парня. Вы же знаете, как напряжённо в их среде с гомосексуализмом, вот кто-то решил, что у него есть шанс вырваться из горячих дружеских объятий. Мы начали встречаться какое-то время и он, чтобы побыстрее завалить девку, начал хвастаться про свои подвиги. Рассказал и про Славу, и про Лома. Я не поверила, и он сгоряча познакомил мою милую персону с их основой. Здоровые кабаны, надо сказать. В общем: несколько совместных пьянок, парочка безобидных акций и я знаю все их адреса, пароли, явки.
Мы перевариваем информацию, а Слава вопит:
- Чего же ты раньше молчала! Давайте назначим им стрелку!
- Какую стрелку? - спрашиваю я и подсчитываю сколько придется потратить на бухло денег, чтобы не чувствовать страха от этой неожиданной новости, - убивать их хотите?
Слава жестикулирует, как будто сражается в битве:
- Можно и убить! Моб на моб. Сражение. Битва! Соберём всех наших, Фитиль поможет. А шафкам, через Лиса скажем, что, блин, не знаю... собирается небольшая группа проклятых фашистов в лесу, а сами будем подстерегать их там, в лесу, всем мобом и нападём из засады.
- Ну... - мнётся Фитиль, - это дело серьёзное. Оно не пройдёт незамеченным. Но я соберу активистов, надо отомстить за Лома и тебя. Будем как фюрерские штурмовики.
- Отлично!
Целый вечер мы разрабатываем план, и я провожаю друзей, в голове которых созрел реванш. Меня это напрягает, я этого боюсь. Если честно, мне наложить огромную дымящуюся кучу на субкультурные противоречия. Я пришёл в эту тусовку слишком поздно, не начиная вариться в ней с четырнадцати лет, когда мозги навсегда оказываются забитыми субкультурными установками. Отдавать свою свободу за трупы шавок, которых я не расценивал серьёзно, и на которых мне было плевать, я не хотел. Но вокруг меня теперь совершенно другой ареал. Дух пусть не героя, но такого же, как остальные, воина. Поразительно, я кажусь им тем, кем и близко не являюсь, а это накладывает совершенно другие параметры поведения. Можно сказать, что я сам себя обманул. Но Алиса, признавая меня не просто за равного, а за друга, больше не старается игнорировать любые попытки разговора. Даже Гоша и тот больше меня не подкалывает. Хотя, плевать я хотел в его тёмные глаза, в которых кроется лишь гуннская озлобленность, меня волнует Алиса. Она поняла, что я не трус. Вернее, я смог ее обмануть. Может... за этим что-нибудь стоит? Может, если я и дальше буду последовательно храбр, она заинтересуется мной, как мужчиной?
- Пока, Дух. Отличная у твоих родаков хата. Я живу в более спартанских условиях.
- Чем тебе не нравится моя квартира? - театрально хохочет Фитиль, и я больше всего на свете хочу считать это ничего не значащей шуткой, - пока, Дух. Ты отличный камрад!
На прощание Алиса машет мне рукой и быстро сбегает по лестнице к ждущему ее Фитилю. Мне хочется насадить на кол его образцово-показательный арийский череп.
- Ну и где все? Где Фитиль?
Деза была давно закинута, как удочка, но пока на неё не клюнул ни один бон. Мы схоронились в лесу напротив полянки, на которой наспех воздвигли неотёсанный, как русские варвары, чур. Необычность операции не перевесила страх возможности получить реальные пиздюли, поэтому все те десятки людей, которые клятвенно божились мстить антифа, ползали на коленях в священном экстазе ненависти, лишь бы уверить нас в том, что они придут, в итоге никуда не явились. На месте присутствовали только Гоша, Слава, Илья, я и ещё три парня средней комплекции. Семеро против четырнадцати, которых должна была привести на место публичной казни Алиса.
Слава негодовал больше всех:
- Уже должны как час на месте быть! Почему Фитиль на звонки не отвечает?!
- Ты что, слепой? - Гоша всегда хочет казаться всезнающим, - Фитиль давно перегорел, не видно, что ли? С тех пор как вступил в эту карликовую партию, руководимую жидо-совками.
По нашему плану, мы должны были сосредоточиться вокруг импровизированного капища тремя равными группами и, затаившись в укрытиях, разом с криком выскочить на антифашистов, которые придут сюда. Шут, чтобы развлечься, начинает по обыкновению высмеивать убеждения Ильи, но тот не реагирует. Он вернулся в моб после долгого отсутствия, и в нём многое переменилось. Не зная как подступиться к давнему товарищу, Гоша, наконец, спрашивает:
- Да что с тобой сегодня такое? Или тебе боженька запретил мне отвечать, мол - будь смиренным? Ты что, теперь не православнутый?
Илья цедит:
- Нет.
Не часто можно увидеть, чтобы Шут удивлялся. Его карие, татарские глазёнки выкатываются из орбит, и скачут по полю лица. Мне всегда хочется, чтобы это поле стало Куликовым, и им можно было вломить по шарам. Паренька даже жалко, я понимаю, что у него отобрали любимую игрушку, но выбор Ильи интересен:
- Как это нет? Ты что, веру поменял?
- Да. Я раскрестился. Съездил к волхвам в деревню одну, там провели ритуал. Теперь я не крещённый.
- И кто ты теперь?
- Славянский Языч. Родновер. Как и вы.
Шут загружен, ещё больше, чем я. Он, наверное, даже сожалеет, что слишком сильно давил на Илью и теперь привел его к родноверию. Те фигуры, которые Шут бомбардировал язвительными шуточками, не оглянувшись, уходят от него. Для парня это настоящая трагедия, так как у него нет интернета, и он не может там троллить людей. Через некоторое время от Алисы приходит сообщение:
- 11 :)
Значит, к нам едет одиннадцать человек, а улыбка говорит о том, что у них есть оружие. Почему-
