таким способом?). Дом оказался нежилым и произвел на него крайне неприятное впечатление. Скорее всего, его попросту разыграли. Вошел в подъезд — кромешная темнота, ни одна лампочка не горит, а окна между этажами на лестнице наглухо забиты фанерками. Осветил себе путь зажигалкой и поднялся выше. Между третьим и четвертым фанерка отсутствовала и было значительно светлее. Он погасил зажигалку, отыскал нужную ему квартиру, но ни звонить, ни стучать не стал, прижался ухом к двери, прислушиваясь. Из квартиры, номер которой указала Инга, не доносилось ни звука, зато в соседней явно кто-то был, и этот кто-то, судя по шебуршаниям в прихожей, собирался выйти. Андрей быстро поднялся на несколько ступенек вверх — полумрак служил прекрасным укрытием — и стал наблюдать. Щелкнул замок, вышел мужчина лет сорока с роскошным букетом роз и пакетом, направился к Ингиной двери. Позвонил, подождал немного, опять позвонил, прислушался, так же, как до этого Андрей, прислонившись к двери, постучал — дверь оказалась незапертой и отворилась. В растерянности потоптавшись у порога, мужчина вошел. Все это было очень странно, но, во всяком случае, на розыгрыш не походило. Андрей решил подождать, что будет дальше. Прошло довольно много времени, когда он услышал шаги на лестнице. Человек шел неуверенно, спотыкаясь — плохо ориентировался в темноте, а путеводной зажигалки у него с собой, видимо, не оказалось.
У второго гостя в руке был тоже пакет, только небольшого размера. Остановившись у двери Ингиной квартиры, он вытащил из пакета совсем маленький букетик, позвонил, но и ему почему-то никто не открыл, тогда он решительно толкнул дверь и вошел. Мужчины заговорили в коридоре, но ни женского, ни детского голосов не было слышно. Все это было в высшей степени странно.
Потом пришла пожилая женщина с ромашками, потом мужчина, судя по снаряжению, фотограф, потом испуганная и какая-то совсем потерянная девушка. А потом Андрей услышал, как дверь заперли на ключ. Что же это — поток гостей иссяк, больше никого не ждут? Подождав еще немного и убедившись, что действительно больше никто не является, Андрей позвонил в квартиру.
Не открывали ему долго, он уж подумал, что не откроют совсем, когда вдруг дверь очень тихо, почти беззвучно отворилась.
— Здравствуйте, я по приглашению Инги, — сказал Никитин и шебуршнул целлофаном букета в качестве доказательства: он просто еще один гость, только и всего.
— Проходите, — мертвым каким-то голосом проговорил мужчина (это был тот, из соседней квартиры), не отрывая от Андрея такого же мертвого, как его голос, застывшего взгляда.
Андрей прошел в комнату, осмотрелся. Здесь присутствовали только те, кого он увидел, когда стоял на лестнице, но не было ни хозяйки, ни главного виновника торжества — ребенка. Неужели Ольга оказалась права: это какая-то ловушка? Но тогда заманили в нее не его одного — все эти люди, видно, тоже в нее попали. Меньше всего они были похожи на гостей: испуганные, растерянные, совершенно не сочетающиеся друг с другом. И… все это сборище никак не напоминало детский праздник. И вообще никакой праздник не напоминало, несмотря на обилие цветов.
Он еще раз обвел взглядом комнату: жуткое, ободранное помещение, старая, будто с помойки мебель, кровать, заваленная каким-то тряпьем… А ведь, кажется, на кровати кто-то лежит! Девушка загораживает изголовье, не видно…
— Что происходит? Инга… — начал Андрей, но не закончил фразы, двинулся к кровати.
Девушка вскочила, как-то смешно растопырила руки, словно хотела защитить лежащую на постели. Он ее отодвинул, но тут подскочила женщина, обняла девушку и исступленно прокричала:
— Ну да, она мертва, ее убили!
Это была первая смерть в череде последовавших за ней необъяснимых смертей, так похожих на убийства. Или все же все это были убийства, замаскированные под естественную смерть? Ни у Инги, ни у Анны (она умерла фактически на руках Никитина, в больнице), ни у Станислава — ни у кого вскрытие не обнаружило никаких следов насильственной смерти. Все они скончались от обычных болезней: Инга и Станислав от банального гриппа, Анна от воспаления легких. Правда, болезнь их развивалась стремительно: погибали они в течение нескольких часов, но доказательств убийства не было никаких. В эту схему не вполне вписывалась Нина Шмелева — она умерла от инфаркта, после того как выпала из окна. Само падение не причинило ей никакого особого вреда, но, видимо, испуг спровоцировал приступ. Или спровоцирован он был чем-то другим?
Все эти люди были изображены на картине художника Филиппа Сосновского, странной, мрачной картине, абсолютно не похожей на другое его творчество. Но Филипп утверждал, что никого из них не писал и не знал до встречи на этом фальшивом дне рождения. Кроме того, копия картины появилась в его мастерской каким-то таинственным образом в ту ночь, когда умерла Анна. Можно ли было ему верить?
Сначала Андрей и не поверил, и подозревал прежде всего его. Выстраивалась вполне логичная версия: свихнувшийся художник убивает персонажей своей картины, тем более что она, эта картина, его мучает, от нее он хочет избавиться, сбежать, но ничего не выходит. Однако уже через пару часов версия рассыпалась.
После разговора с Сосновским он проник (полузаконно, потому что ключ раздобыл ему знакомый майор Бородин) в квартиру Инги, произвел там очень тщательный обыск и обнаружил магнитофон с записью детского плача, а вот никаких детских вещей, кроме коляски, найти не удалось. Стало ясно, что ребенка у Инги не было. Позже экспертиза подтвердила это его открытие: Инга Боброва не только не рожала, но и, в силу определенных физиологических причин, не могла иметь детей. Своим открытием до поры до времени Андрей не стал делиться с Филиппом. Сначала нужно было проверить некоторые моменты.
Когда Филипп вышел из дому, Никитин позвонил Денису, дожидавшемуся в его машине неподалеку, и попросил проследить за этим маловменяемым художником. Сам же (тут уж точно совсем незаконно — при помощи отмычки) проник в квартиру Сосновского. Результат превзошел все ожидания. Оказалось, что квартира художника под завязку напичкана «шпиёнской» аппаратурой, причем прекрасного качества — и прослушивающей, и видео. Каждый шаг, каждый жест, каждое слово Филиппа фиксировалось. Кому и для чего это могло понадобиться?
Понимая, что и сам теперь засветился, Андрей быстро покинул квартиру. Сел в машину и поехал к дому Станислава Иващенко (он с утра уже приходил к нему, но тот не открыл, был чем-то очень сильно напуган и, кажется, тоже пребывал в состоянии не совсем вменяемом). Но доехать не удалось: черный джип внезапно выскочил из-за угла и понесся на него. Столкновения избежать не удалось, хоть Никитин и был готов к чему-то в таком роде и был предельно осторожен. Он довольно сильно ударился головой о руль и на несколько секунд потерял сознание. Но когда пришел в себя, не подал виду: те, в джипе, должны были понять, что пострадал он гораздо сильнее, чем на самом деле. На «скорой» его увезли в больницу, где он и пролежал все время своего расследования. Впрочем, эту ночь он действительно провел там — все-таки ему здорово досталось. Хуже всего было то, что в аварии пострадал телефон. Денис не мог до него дозвониться, а без указаний шефа не знал, что предпринять. Он записал весь разговор Сосновского с неизвестной в парке, сфотографировал ее, но так как поручено ему было следить именно за Филиппом, то и последовал он за ним, а женщину упустил. Сосновский направился в свою квартиру, по месту прописки, но она оказалась почему-то опечатана, а сосед поведал Филиппу о его собственной смерти. На Филиппа это произвело очень сильное впечатление. Тут понять его можно, тем более если учитывать, что и разговор в парке любого мог свести с ума, даже на Дениса подействовал болезненно.
На следующее утро выяснилось, что Станислав Иващенко умер, как и предсказывала эта странная (преступная!) дама. По фотографии Вениамин Балаклав попытался ее пробить, но узнать ничего не удалось. А между тем Филипп Сосновский угодил в новую передрягу: его задержали по подозрению в убийстве Геннадия Гамазинского. При содействии Ильи Бородина Никитину удалось встретиться с Филиппом в камере (одиночку ему тоже обеспечили по его просьбе). Это произошло ночью того дня, когда погибла Нина Шмелева. Филипп выглядел больным и измученным и воспринимал его так, будто Андрей — персонаж его сна. Но, несмотря на это, разговор оказался весьма плодотворным.
Складывалась следующая картина. Год назад Филипп пережил сильнейший стресс, в чем-то даже более сильный, чем гибель жены и ребенка за полтора года до этого. Пережитый кошмар и послужил сюжетом для его «Шести мертвецов». Очень вероятно, что эта «черная комната» и люди, один за другим умирающие от страха, — не плод фантазии художника или не один только плод. Возможно, они все
