Александр Калинин был судебным экспертом и работал бок о бок с милиционерами.
— Книга — лучший подарок, — неожиданно сказал Мухомор.
Оставшись довольным своим заявлением, подполковник продолжил спускаться по лестнице.
— Докуривайте. Жду вас в кабинете, — обратился он к подчиненным.
Пять минут спустя оперативники во главе с шефом расположились в кабинете Петренко.
—Что нового по последнему делу? — поинтересовался Мухомор.
— После обнаружения в машине Самойлова перерезанных тормозных шлангов нами было возбуждено уголовное дело, — сказал Соловец.
— Что известно о погибшем?
— Самойлов Алексей Дмитриевич, семьдесят первого года рождения. В девяносто пятом году окончил электро-техническую академию. Был освобожден от армии по статье двенадцать «Б». С девяносто седьмого года работает звукорежиссером в телецентре. Разведен в девяносто шестом. Детей нет. Проживал на набережной Кораблестроителей в однокомнатной квартире, — доложил Волков.
— Он имеется в нашей картотеке? — спросил Мухомор.
— Нет, — ответил Дукалис.
— Может, это чье-то хулиганство? — предположил подполковник.
— Не думаю, Юрий Саныч, — возразил Ларин.
— Что вы намерены предпринять?
— Прежде всего мы собираемся побеседовать с сослуживцами Самойлова и с его бывшей женой, — сказал Соловец.
— Хорошо, — согласился Мухомор. — Действуйте по обстоятельствам.
Поинтересуйтесь его связями. Может быть, тут дела амурные.
— Что вы имеете в виду, Юрий Саныч? — спросил Соловец.
— Помните дело Пашковского?
— Помним, товарищ подполковник, — сказал Дукалис. — Убийство на бытовой почве.
— Каков тогда был мотив?
— Если не ошибаюсь, ревность, — ответил Ларин.
— Вот именно.
Мухомор обвел взглядом подчиненных.
— Хорошо, — сказал Соловец, — обязательно поинтересуемся личной жизнью Самойлова.
— С этим понятно, — подвел черту Петренко. — Теперь второй вопрос. Я в ближайшие выходные собираюсь у себя в Грузине забор подлатать. Работы там на пару часов, но мне одному уже тяжеловато.
Как правило, в конце лета Мухомор затевал на даче ремонт и привлекал к работам подчиненных. Милиционеры ничего не имели против таких прогулок, относясь к ним как к пикникам на природе.
— Нет проблем, Юрий Саныч, — сказал Соловец. — Прибудем в полном составе.
— Дополнительные указания получите накануне, — закончил Петренко. — Есть вопросы?
— Нет вопросов, товарищ подполковник, — отрапортовал Дукалис.
— Тогда за работу.
И оперативники приступили к работе. Первым делом старшие лейтенанты Волков и Дукалис направились в телецентр, чтобы поговорить с сослуживцами Самойлова. В телецентре оперативники разделились. Волков начал разговор с ведущим «Золотого интеллекта» Сергеем Зверевым.
— Если не возражаете, поговорим в буфете, — предложил Зверев.
— Не возражаю, — ответил Волков. — С удовольствием выпил бы чашку кофе.
— Кофе у нас не слишком вкусный. Зато недорогой.
— Это главное.
Милиционер и артист направились в буфет. Волкову уже доводилось бывать здесь, однако он поймал себя на мысли, что без провожатого легко заблудился бы в бесконечных коридорах телецентра. В буфете было безлюдно. За одним из столиков сидел ведущий новостей, чье лицо было знакомо оперативнику с детства. Тот задумчиво смотрел на стоявшую перед ним стопку водки. Судя по мутным глазам и покрасневшему лицу, предстоящая порция была для ведущего новостей не первой. Подойдя к стойке, Волков и Зверев заказали по чашке кофе.
— С вашего позволения, выпью рюмку коньяку, — сказал Зверев.
— Пожалуйста, — согласился Волков.
— Вы не составите компанию?
— Спасибо, в другой раз.
Собеседники расположились за угловым столиком.
— Скажите, Сергей, вы давно знали Самойлова? — спросил оперативник.
— Я познакомился с ним, когда начал работать в «Золотом интеллекте».
— Когда это случилось?
Ведущий телеигры задумался.
— В начале весны, — произнес он. — Кажется, в конце марта.
— Каковы были ваши отношения?
— Можно сказать, приятельские. Мы как-то сразу почувствовали, так сказать... родство душ.
— В чем это выражалось?
Зверев сделал глоток коньяку.
— Дело в том, — произнес артист, — что он, так же как и я, понимал толк в женщинах. Случалось, мы устраивали у него вечеринки вчетвером. С девушками, как правило, знакомился я, мне это делать было сподручней. Все-таки я на сцене, так сказать, в центре внимания. Но Леша умело поддерживал компанию.
— Как часто вы вместе проводили свободное время?
— К сожалению, не слишком часто. После выхода телеигры, меня стали часто приглашать в качестве ведущего в клубы и на концерты. Свободного времени оставалось мало. У меня и сегодня через два часа вечеринка в «Полюсе». Хотите сходить?
— Спасибо. Значит, несмотря на родство душ, встречались вы не часто?
— Да. К тому же в последнее время у Леши появилась новая приятельница, которую он никому не показывал, но с которой постоянно встречался.
— Откуда вам это известно?
— Несколько раз видел ее в его машине. Симпатичная дамочка.
— А почему он ее никому не показывал?
— Чужая душа потемки. — Зверев пожал плечами, сделал глоток из рюмки и вынул из пачки сигарету.
— Я думаю, то, что случилось с ним, не было случайностью, — произнес он, закуривая.
— Почему вы так считаете?
— Каждый раз, садясь в его машину, я давал себе слово, что делаю это последний раз в жизни.
— Отчего же?
— Вы бы видели, как он гонял! Изображал из себя Шумахера. От него и машины, и пешеходы в сторону шарахались. Я всегда ему говорил: «Леша, не спеши. Тише едешь, дальше будешь». Но для него быстрая езда была как наркотик.
— Зверев допил коньяк. — Вот и доездился, — вздохнул он.
В аппаратной в это время Дукалис разговаривал с режиссером Никитой Корольковым.
— Никита Васильевич, что вы можете сказать о Самойлове? — спросил оперативник.
— Честно говоря, ничего особенного.
— И все-таки.
— У меня, как у режиссера, к нему претензий не было. Парень толковый, знал свое дело. По сравнению со своими коллегами он был куда профессиональнее. А главное...
— Что?
— Знаете, в этом ремесле имеется профессиональная болезнь.
— Какая?
