без дураков собирался. И что их ждет? Парней вечная солдатчина и гибель не пойми за что, Орехин и Сохатовы, однозначно в холопы попадут, как только выяснится, какие технологии им ведомы. И ведь могли мальцы избежать этого, да сам же Виктор и подтолкнул их в ту сторону, когда одобрил их желание, изучать мастерство Богдана. Ох, дурья башка, что же ты наделал! Прогрессер хренов!
Решение никак не хотело приходить. Не видел он выхода из сложившейся ситуации. Вот вроде свет в окошке, но тут же находилось великое множество 'но' и на горизонте начинали маячить огромные неприятности. Однако когда они следующим утром подъезжали к городской заставе, из пленников на волокушах лежали только четверо раненных татей, да приказчик Истомы, все укрытые так, чтобы их ни одна живая душа не видела, удар должен был быть внезапным и страшным, чтобы купец ничего не успел предпринять.
Не хватало двоих и в десятке Виктора, Зван и Кот сопровождали четверых пленников на постоялый двор. Дорогой с ними должны были провести задушевную беседу, в дополнение к той, что провел сам Волков, чтобы новички осознали, что надлежит делать, чтобы выжить. Сначала кнут, о пряниках речь пойдет гораздо позже.
Проехали прямиком в кремль, пред ясны очи воеводы. В воротах их хотели было досмотреть, но так же как и у городских ворот, Виктор, не позволил этого, откровенно злоупотребляя именами отца и сына Смолиных. Однако когда они уж достигли воеводского дома, его ждало разочарование. Воеводы не было на месте.
Оказывается в доме боярина сегодня бурное торжество, он выдавал замуж одну из своих внучек, а потому был занят совсем иными заботами, возложив все административные вопросы на дьяка. Вот только идти на съезжую, Волкову было не с руки, дело касается одного из уважаемых купцов града. Тут главное не опростоволоситься иначе все думы о том, как бы вывернуться из сложной ситуации останутся только думами, потому что сожрать его могут еще до того, как он начнет осуществлять любую из своих задумок.
— И что будем делать?
— Делать нечего Горазд. Оставайся здесь и никого не подпускай к волокушам. Никого, слышишь, даже если придется стрелять. Если сейчас не сработаем так как надо, тогда все прахом пойдет, а за наши жизни я и полушки не дам.
Уже через пять минут скачки по улицам града, Виктор был у ворот боярской усадьбы. Из-за ограды слышались музыка, разноголосое пение, что говорится — а свадьба пела и гуляла. У ворот шастал народ, которому щедрой рукой боярской дворни разливали хмельное без ограничений. Наблюдались уже и пропойцы, валяющиеся у ограды, одного Волков даже узнал, завсегдатай той самой таверны, вот только уже в беспамятстве. Интересно которую из внучек он выдает замуж? К черту. Какая собственно разница, тут вопрос жизни и смерти.
Но тут он столкнулся с непреступной стеной в виде привратника. Он без лишних разговоров, перенаправил Виктора в сторону выставленных бочонков у которых стояли и сами уж хмельные виночерпии. Прибыл к боярскому подворью, хвала небесам, эвон испей винца за здоровье молодых, да ступай с миром, хочешь всю бочку опустоши, чай погреба Смолиных не иссякнут, другую прикатят, а о делах и слышать ничего не хочу, есть на съезжей дьяк, он все решит и рассудит.
— Отец, да как ты не поймешь, дело не терпит отлагательства, — пустился в уговоры Виктор, а что поделать коли ни казенный тон, ни грозный вид, на старика ревностно охраняющего вход в усадьбу своего господина, не действовали.
— Коли дело срочное, так чего же тогда ты тут время теряешь? Скачи на съезжую, доложи дьяку, а тот уж рассудит, нужно воеводу известить, сам и прибудет, только его по делам дозволено пускать.
— Отцом небесным прошу, ты только весточку воеводе подай, что прибыл мол гонец от Великого князя с посланием срочным в руки самого воеводы, — а-а-а, пропадай моя телега, сгорел забор, гори и хата.
— Так чего же ты мне тут лясы заговариваешь? — тут же возмутился старик. Если Великий князь, то тут дело такое, не посмотрят и на многие годы верной службы, на старости лет оприходуют батогами как родного.
— Ничего я не заговариваю. Я же сказываю, дело срочное.
Но старик его уж не слушал, обернувшись он вызвал из-за калитки добра молодца, оказавшегося дюжим боевым холопом и что самое примечательное абсолютно трезвым. Ага. Повышенные меры безопасности. Виктору не раз приходилось слышать армейскую поговорку и испытывать ее на своей шее — для военных праздник как для лошади, голова в цветах, жопа в мыле. Ну один в один, с веками ничего не меняется.
— Это гонец от Великого князя, к воеводе, сопроводи в горницу, а я к боярину кого с известием отправлю.
— Да какой это гонец, то служивый из Обережной, Вепрем прозывают.
Вот так, вот, был Добролюб, а теперь все больше Вепрем поминают. Прозвище это навешенное на него гульдами, постепенно прилипало к нему так, что и не отдерешь, хотя ему оно вовсе не нравилось и если кто его так называл, то здоровья произнесшему не прибавляло.
— Язык придержи, холоп, — угрожающе прошипел Виктор, заставив мужика невольно отшатнуться.
Глупо конечно. Какая разница, что он свободный, боярин за своего боевого холопа однозначно заступится, вольный там или не вольный. С другой стороны перед Волковым стоял уже не старик, мало истово исполняющий свой долг, но и убеленный сединами, кои уважать надо. А этот коли знает, кто он, то долен знать и то, что прозвище то, настроения носящему его не прибавляет.
Надо же, один из телохранителей Градимира! А чего ты собственно ожидал, ведь тот не мог пропустить такое торжество. С другой стороны это только с его везеньем из доброй сотни боевых холопов, что сейчас наверное обретались здесь, попался кто-нибудь из той четверки. Тогда этот точно знает что можно болтать, а чего нельзя или решил что на боярской усадьбе все можно, а вот хренушки. Старик тут же подозрительно уставился на Виктора, оно и понятно, холку-то мылить будут ему.
— С посланием я в Брячиславль ездил, вот обратно возвернулся. — Нашелся Виктор, обращаясь к привратнику.
— Быстрый ты, однако, — усомнился старик.
— Да уж, какие вести, такой и гонец. Коли весть горячая, так и поскачешь как ошпаренный. Ну и долго мы тут разговоры будем разговаривать?
— Ладно, пошли, — махнул рукой здоровяк, явно стараясь загладить неловкость от встречи, более скорым прохождением стариковского кардона.
Ой, держите меня трое. Кто бы сомневался, что воевода в любом хмелю помнит, что ни с каким посланием к Великому князю он никого не отправлял. Световид появился в горнице, куда соспроводили Виктора, раскрасневшийся от немалого количества горячительного, с хмельным и в то же время грозным взором. А когда он увидел кто именно стоит перед ним, так Виктор и вовсе мог поклясться в том, что явственно услышал скрип зубов. Ого! Симптомчик, однако.
— Здрав будь, воевода батюшка.
— Я точно помню, что никакого гонца в Брячиславль не отправлял, а уж тебя и подавно. Лучше бы, причина твоей дерзости была достойна, не то небо тебе в овчинку покажется.
— Прости, воевода. Но как быть иначе я и не знаю. Дело очень серьезное.
— Сказывай.
— Сходный воевода приказал мне с моим десятком ватагу разбойников изловить.
— Изловил?
— Изловил.
— Так ему и докладывай или на съезжую вези к дьяку. То не причина меня от гостей дергать.
— Не получается коротко, воевода батюшка.
— А ты постарайся, — ого, а ведь тучи все больше сгущаются. Нужно срочно вываливать все и сразу. Тут ведь какое дело, мало, что воевода серчает, так еще и у него с некоторых пор характер стал не подарок, а ну как не выдержит, а какая с того польза, вред один.
— Человечек ко мне на рынке подошел и шепнул, мол пробавляется купец Истома делами нечистыми
