Несколько групп, кочующих вдоль одной реки, образуют племя, во главе которого стоит потомственный вождь. Его права и обязанности четко определены — он не столько вождь (это звание звучит слишком по-военному для кубу, которые не ведут никаких войн), сколько судья и хранитель традиций.
Чучик, как и все мужчины, ходит в джунглях в коротких штанах. Голову повязывает саронгом. Согласно обычаю, позаимствованному у сини, мужчины-кубу обертываются саронгом только в деревне, на реке. Вся одежда жены Чучика состоит из саронга, повязанного на груди; иногда добавляются бусы или еще какая-нибудь безделушка.
Мое знакомство с кубу не ограничилось одной деревушкой на реке. Я побывал еще в Пелантар Пангеран — так назвали деревню соседи кубу. Сами же кубу не употребляют никаких наименований для своих селений. Не имеют названий и мелкие племена — их именуют по рекам, вдоль которых они кочуют. По сравнению с деревенькой, являющейся моей базой, здесь было чисто. Может быть, поэтому в Пелантар Пангеране меньше страдают от кожных болезней. Малярия, конечно, косит одинаково и тех и других.
При моем появлении дети испугались, заплакали, значит, здесь никогда не видели европейцев. Осмотрел деревню и отдельные хижины. Жилища вполне приличные — крыши соломенные, полы выложены древесной корой. Заходят в них по наклонной балке или своеобразной приставной лестнице. Правда, лестницу я видел здесь только одну — перед входом в хижину вождя.
О зажиточности этого селения говорит наличие большого электрического фонаря на батарейках. По здешним понятиям фонарь — очень дорогая вещь, но, говорят, вполне окупает себя, давая возможность ночью ловить рыбу.
Заглянув в шалаши, я увидел в одном пластиковый бидон для воды, в другом две бутылки с приправами, в третьем люльку, сделанную из куска материи и стеблей ротанга. Люлька прикреплена к перекладине, на которой лежит крыша. Когда женщина укачивает ребенка, все жилище сотрясается.
В одном из шалашей живет маленький, забавный, неуклюжий черный зверек с большой головой и длинными острыми когтями. Название его — бруанг[7] — мне незнакомо. Позднее я догадался, что это суматранский медвежонок. Взрослый бруанг достигает размеров большой собаки. При помощи длинных когтей бруанги лазают по деревьям. Питаются фруктами. Вообще-то кубу не любят бруангов, но этот сделался для них чем-то вроде талисмана. Сидя в корзине, медвежонок издает звуки, похожие на стоны. Мне приходилось слышать такие звуки в джунглях. Теперь буду знать их происхождение.
Когда пошел дождь, мы укрылись в уединенном шалаше, где жили две небольшие семьи. Нас угостили кофе, его кубу иногда покупают в пераху токо.
Интересно было наблюдать, как насаживают на рукоятку лезвие паранга. Делалось это так: разогретый на огне острый конец паранга с силой вбили в заранее приготовленную деревянную чурку. Ударами чурки о землю вогнали лезвие как можно глубже. После этого лезвие вынули, снова раскалили и опять вбили в чурку. Операцию повторяли до тех пор, пока чурка не была насажена достаточно прочно. Тогда ее обработали другим парангом, чтобы она приняла вид рукоятки.
В шалаше, где мы пили кофе, жила обезьянка. Она была привязана стеблем ротанга такой длины, которая оставляла довольно большую свободу передвижения. Прыгая, обезьянка попала в ячейку нейлоновой сетки и запищала от боли. Хозяевам, видно, надоела эта возня, и они тут же решили продать зверька. Девочка взяла обезьянку и понесла в плавучую лавку, а потом возвратилась с куском материи и серьгами. Хозяева объяснили мне, что обезьянка стоит гораздо больше и торговца продадут ее с большой выгодой.
В отличие от местных мусульман, которые не любят собак, кубу относятся к этим животным благосклонно. Они кормят их рисом и остатками от завтраков и обедов. Из четырех собак, живущих в нашей деревеньке, одна отличается злым нравом. В наказание за что-то ее привязали около хижины. А может быть, это сделали из-за меня? Своих она знает хорошо, а меня может покусать. Кроме собак в деревне есть две кошки и две курицы. В отличие от кошек и собак, которые во время кочевий следуют за своими хозяевами пешком, куры путешествуют в специальных плетеных клетках.
В нашей деревне всего шесть семей — 24 человека. На реке Медак в шестнадцати шалашах живут 20 семей — 80 человек. На ближайших реках Канданг и Мансау проживает соответственно около 150 и около 75 человек. Речь идет только о бродячих кубу. Оседлые в это число не включены. В отличие от обычных индонезийских семей, семьи кубу малодетны. По-видимому, они пользуются каким-то противозачаточным средством. Нормой считается два ребенка. Третий появляется лишь после того, как первые два уже подросли.
Многое о жизни кубу и их верованиях я узнал во время ночных бесед у костра с Сомандом и Маулахиром. Разговаривать было нелегко. На языке кубу, например, нет слов для обозначения таких понятий, как «дух», «душа», «божество». Для них существует одно слово: «рох». Лишь после долгих бесед я понял, что есть один великий рох и множество малых и что у каждого человека имеется свой рох, который, если человек хороший, после смерти отправляется к великому роху, а если плохой — к злому духу адо. Адо обитает в лесу или в реке, но не в селении и является причиной всех бед и болезней. Он — олицетворение зла. В противоположность адо великий рох — это добрый дух, существо, относящееся к людям благожелательно. Поэтому кубу часто называют его «рох хутан» («лесной дух»), что ' означает также и «добрый дух», поскольку для них лес — символ добра.
Другой объект почитания у кубу — души предков, который они молятся и приносят жертвы в виде пищи, различных растений с сильным и приятным запахом, цветов. Отойдя в какое-либо укромное место, кубу зажигают маленькую витую восковую свечку. Пока она горит, дух находится около них. Оплывающий воск служит свидетельством того, что он рядом и принимает приносимую ему жертву. При этом они говорят: «В присутствии духов наших умерших предков мы утоляем голод и приносим им в жертву пищу».
Каков обряд погребения у кубу? Завернутого в циновку покойника зарывают в землю, не насыпая на могиле холма. Усопшего снабжают в последний путь пищей, бетелем или сигаретами — тем, чем он пользовался при жизни. Рядом с мужчиной кладут оружие, с женщиной — посуду. Все это мало похоже на первобытный атеизм, который приписывался племенам бродячих кубу. Провожающие умершего люди некоторое время молча стоят у могилы — то ли молятся, то ли прощаются.
Пополняю свою коллекцию: за жестяной чайник, купленный в плавучей лавке, приобретаю у Мауви копье, доставшееся ему от отца. Сам он еще слишком молод, чтобы пользоваться им. Второе копье, со сломанной рукояткой и сточившимся острием, получаю в обмен на нож из Закопане. Отдал мне его Далан из селения Малого медвежонка (это быстро привившееся название принадлежит мне). Он же сделал для меня новое острие и рукоятку. Третье копье я приобрел у Салина. Этого мне было достаточно. Нельзя же совсем обезоруживать племя. А три копья мне пригодятся (одно подарю нашему музею в Кракове, второе оставлю у себя дома, тем более что именно от такого копья мне пророчили гибель по приезде в селение кубу, третье подарю Анджею Вавжиняку: в его великолепной коллекции индонезийского оружия нет ни одного экземпляра оружия кубу.
На обратном пути останавливаемся в маленьком селении, где живут всего две семьи. Все селение состоит из одного дома, но какого! Настоящий дворец на высоких сваях — не то что обычные шалаши кубу. Такое жилище вполне может продержаться в течение всего сезона дождей. Нас встречают молодой человек и два милейших старичка, которые не пойдут в джунгли. Получаю в подарок пару необыкновенно красивых птичьих перьев. Позднее обнаруживаю в своей лодке половину большой рыбины.
Снова проезжаем мимо деревни Малого медвежонка. На этот раз мужчины дома. Покупаю копье у молодого человека с татуировкой. У кубу нет обычая татуироваться. Это был первый и единственный человек с татуировкой, которого я встретил, живя среди них. Завожу нескончаемый спор с красавицей женой этого человека. Она надела новую, купленную несколько дней назад блузку и ни за что не хочет переодеваться в свой обычный наряд. Ну как ей втолковать, что мне интересно сфотографировать ее в традиционной одежде!
Вот и опять деревенька, где живут две семьи. Все ушли в лес — в доме пусто.
Кубу пользуются репутацией людей грубых и неотесанных. По мнению сини, это самые настоящие хамы, не признающие никаких норм вежливости. Они, например, никогда не благодарят за подарок. И правда, всякий раз, как я дарил кому-нибудь что-либо при Амине, он напоминал: «Скажи терима касих» («спасибо»). Сами кубу не ощущают потребности благодарить. Для необычайно вежливых индонезийцев
