Брожу с друзьями по городу и, конечно, прежде всего захожу в музей, расположившийся в двухэтажном здании старой постройки. Позади музея — Национальная библиотека. Формально музей состоит из двух отделов — этнографического и природоведческого, фактически же их четыре. Помимо названных двух есть еще зал, посвященный археологии, а также помещение, где хранятся старинные карты и иллюстрации, отражающие историю Сингапура.
При осмотре экспозиции создается впечатление, что ее основали в тот период, когда Сингапур был частью Федерации Малайзия, а может быть, даже раньше, в колониальные времена, и что с тех пор здесь ничего не изменилось, если не считать коллекции гербов Сингапура или подаренного президентом Никсоном куска лунной породы.
Уже при беглом осмотре города становится ясно, что большинство населения Сингапура составляют китайцы. Европейские вывески тонут в море китайских афиш, рекламных плакатов и т. п.
Официальные языки в Сингапуре — малайский, китайский, английский и тамильский, но в ходу в основном английский и китайский. По-китайски говорит 76 % населения, при этом, как ни странно, обиходными разговорными языками считаются английский и малайский, последний — язык бедняков, первый — состоятельных людей, чиновников, полиции и т. п. На китайском языке говорят китайцы, на тамильском — тамильцы, малайский же имеет особые привилегии, считаясь родным языком жителей этого района. Власти всячески стараются подчеркнуть малайский характер Сингапура: текст государственного гимна составлен на малайском языке, в гербе имеются малайские слова и пр. На здании министерства труда я видел табличку на четырех языках в такой очередности: английский, китайский, тамильский и лишь в конце малайский. Над входными же дверями прикреплена дощечка только с малайской надписью.
Когда я говорю, что английского языка вполне достаточно, чтобы объясняться с жителями Сингапура, не следует забывать, что он в устах сингапурских китайцев весьма своеобразен и что люди, прекрасно владеющие английским, не всегда в состоянии понять китайцев, говорящих на этом языке. Чтобы овладеть местным вариантом английского, нужно время. Сингапурские китайцы все говорят на путунхуа — китайском литературном языке, возникшем на основе пекинского диалекта. Этому же диалекту, которому отводится роль общекитайского языка, учат в здешних школах. Тем не менее в Сингапуре нередко можно увидеть двух людей, объясняющихся друг с другом посредством записок. Они говорят на разных диалектах. В названия улиц могут входить как английские обозначения («роуд», «стрит»), так и малайские («джалан»). Вторая табличка, с переводом названия на китайский язык, есть далеко не всегда. Китайские наименования встречаются главным образом на маленьких улочках, населенных китайской беднотой. Это либо перевод с английского, либо транскрипция. Малайские названия в подобных районах встречаются крайне редко.
На дорогах можно увидеть только английские надписи, например, «keep left» («держись левой стороны») и другие, исключение составляет малайское «awas» («внимание»). Таблицы возле крупных строительных объектов (жилые дома, гостиницы и т. п.) обычно составлены на английском и китайском языках. Китайский — чаще всего родной язык предпринимателей и большинства рабочих. Объявления в магазинах нередко на китайском или на китайском и английском, реже — на одном английском. Тамильские надписи с переводом на английский встречаются редко, малайские — еще реже. Зато по-малайски названы президентский дворец, пожарная команда, полицейские посты.
Второй день моего пребывания в Сингапуре совпал с одним из главных мусульманских праздников. С утра иду в мечеть. Сегодня день милосердия, и подаяния обильно сыплются в протянутые кружки. Фотографирую с большой осторожностью, стараясь это делать незаметно: мусульмане не любят, чтобы кто-нибудь, кроме Аллаха, наблюдал за ними, когда они подают милостыню. Такая скромность делает им честь. Однако в том же Сингапуре я видел по телевидению репортаж из Малайзии: женская мусульманская организация раздавала беднякам красиво упакованные в пластиковые мешочки подарки. Мероприятие было хорошо продумано и четко организовано: каждый человек, получивший подарок, вручал своим благодетелям карточку, которая незадолго до спектакля была ему выдана.
Пользуясь тем, что сегодняшний день официально считается праздничным, договариваюсь с супругами Лычевскими (он — инженер-градостроитель, работает в Сингапуре, она с дочерью приехала к нему на несколько месяцев) о походе в ресторан, где можно увидеть выступление танцоров.
Купив билеты и рекламные проспекты, входим в зал, заполненный туристами настолько, что не осталось ни одного свободного столика. Начинается выступление — девушки танцуют китайский танец, два парня — малайский, изображающий поединок на крисах; потом на сцену выходит заклинатель змей с множеством корзинок. Играя на дудке (или свирели), он выманивает из корзин змей, и те обматываются вокруг него. Не желает ли кто-нибудь посмотреть на змей вблизи? Дама хочет потрогать змею? Пожалуйста. В ту же минуту одна змея оказывается у нее на руке, другая на плече. Дама смеется, но, видно, ей не до смеха. Наконец заклинатель освобождает ее от своих питомцев, и та облегченно вздыхает.
После очередного танцевального номера танцовщицы разошлись по залу и стали приглашать мужчин. Пришлось и мне с моей медвежьей грацией попрыгать возле своей дамы.
Когда выступления закончились, мы отправились в другую закусочную, расположенную у самого моря и славящуюся крабами. Надо сказать, что крабы действительно необычайно вкусны. Неловко себя чувствует лишь дочь пана Лычевского, хорошо воспитанная девочка, которая непременно хочет складывать объедки на тарелку. Я же, преодолев первоначальную скованность, перехожу на китайский метод: бросаю их прямо на стол. Родителям девочки тоже приходится идти на крайние меры — они сбрасывают все с ее тарелки на середину стола, сказав ей, что того требует обычай. Если гость не насорил, значит, ему не понравилась еда.
Покинув кафе, идем в «Парк тигрового бальзама», построенный на средства предпринимателей, производящих тигровую мазь. Большие рекламные щиты утверждают, что этот бальзам помогает от всех существующих и несуществующих недугов.
Кончаем день в Луна-парке. Бегаем по маленьким магазинчикам, играем во всевозможные игры, стреляем в тире. Пневматические ружья заряжены пробками. Поскольку служащий-китаец закладывает эти пробки не совсем правильно, они все время летят не туда, куда целится стрелок. В итоге проигрываем три сингапурских доллара (один американский).
В воскресенье отправляемся на лодочную прогулку. Приехав в порт, пытаемся нанять лодку. В небольшом внутреннем бассейне стоит больше десятка крытых моторок, на чьих крышах выписаны регистрационные номера и названия одного из ближайших островков. Поторговавшись, берем лодку на три часа. Плывем мимо островков, где стоят большие нефтяные баки.
Наше суденышко, как и все другие, в праздники возит купальщиков на острова, а в будни доставляет людей на службу.
Вначале мы подплываем к маленькому песчаному островку. Какие-то кустики, небольшие деревца, корзины для мусора, но мусор тем не менее разбросан повсюду. Объявление, запрещающее сорить на острове и грозящее штрафом в пятьсот долларов, никого не смущает.
Находим незанятое дерево, складываем под ним свои вещи — и в море. Плыву к ближайшему островку. Потом, немного отдохнув, к следующему, на нем расположен малайский кампунг. Выступающий в море деревянный помост окружен сваями, к которым привязаны лодки. В одной из них — жестяные сосуды с пресной водой: на острове нет ни одного колодца.
В деревне как-то странно переплетается новое со старым. Некоторые лодки оснащены моторами; старинной застройки малайские дома часто крыты рифленым железом. В деревне есть небольшой клуб и полицейский пост.
Население острова живет в основном работой в промышленности (главным образом нефтяной) и рыболовством. Между деревьями развешаны для просушки сети. Однако рыболовство не приносит больших доходов: рыбы в этих местах мало, ходить за ней приходится далеко. Кое-что деревня имеет от туризма.
Наш лодочник сказал, что на ближайших островках имеется пять таких кампунгов. В одном из них есть мечеть.
После обеда гуляю по городу. Откуда-то доносятся звуки военного марша — шагает военный оркестр, состоящий примерно из тридцати музыкантов, следом — отряд из двадцати солдат. В белых куртках, в синих шапках с красными околышами, синих брюках с красными лампасами. Оркестранты подпоясаны красными поясами, солдаты — белыми с красными краями. Отряд подходит к воротам парка, где стоят два стражника. Здесь находится резиденция президента республики, которую тут называют кратоном. Оркестр
