эти нарушители;
— Ну, такие найдутся, — сказал Зрень, потирая рукой рябой подбородок.
— Найдутся, ещё бы, — отозвался Зурвальчик, — у соседей занимать не придётся. Зачем далеко ходить? Вот товарищ Курина. Уж он-то выпить не дурак!
— Курина? — удивлённо переспросил директор Пуц и натянуто улыбнулся. — У вас о нём немного предвзятое мнение, товарищ Зурвальчик, я и раньше это замечал… Правда, Курина того… любит выпить, но…
— А кстати, почему его здесь нет? — спросил Зрень. — Ведь он обязан присутствовать.
— Не знаю, не знаю, — продолжал Пуц, не замечая вопроса, — правильно ли было бы начинать с заместителя директора. Это значительно подорвало бы авторитет нашего руководства. Мы должны начать с таких работников завода, которые являются, я бы сказал, наиболее типичными.
— Клуштак — типичным, — сказал инженер Мартвонь. — Когда-то он вырабатывал его восемьдесят процентов, а сейчас едва выполняет норму. Избил жену. Говорят, соседи видели… Такой способный молодой человек и так портит себе жизнь. Это показательный случаи, заслуживающий самой строгой критики!
— Да, — задумчиво произнёс директор Пуц. — Даже не знаю, правильно ли с политической точки зрения начинать именно с рабочих кадров. Мне особенно больно, что с этим предложением выступаешь ты, товарищ главный инженер, так сказать, представитель трудовой интеллигенции на нашем заводе.
Мартвонь слегка побледнел и сразу как-то съёжился в глубоком кресле. Тогда заговорил начальник хозяйственного отдела Доброводский:
— А молодой Колар? Недавно он возмутил всю бухгалтерию..
— Колар? — тихо перебил его директор Пуц и вдруг мягко улыбнулся. — Ну, это правда: Колар может нализаться, будь здоров! Но нужно заметить, что когда он чуть-чуть навеселе, он очень приятный и остроумный парень. Не так давно он насмешил всю компанию: изображал Черчилля, представлял бой быков, пел неприличные песенки от Тренчина до самого Бецкова. Замечательный парень этот Колар!.. — И директор Пуц тихонько засмеялся в усы, вспомнив весёлого служащего бухгалтерии.
— А Сандтнер? — запальчиво проговорил Зрень. — Недавно, говорят, в «Поляне» подрался с капельмейстером и разбил зеркало!
— А где мы возьмём человека с квалификацией Сандтнера? — спросил директор Пуц с горестной ноткой в голосе. Зурвальчика, который назвал известного любителя сливовицы Виктора Шиманского, он даже слушать не стал: ведь Виктор Шиманский приходился его жене двоюродным братом.
Совещались ещё очень долго. Вы даже не поверите, как трудно иногда бывает начать широкую кампанию.
Некоторое время они обсуждали, не начать ли им с самокритики присутствующих, но от этого очень действенного метода в конце концов, хотя и с большой неохотой, отказались. Потом обдумывали, не поручить ли организацию этой компании Союзу женщин с условием, что они не предадут это широкой огласке, но в конце концов и эта мысль не получила одобрения. Вопрос о конкретных объектах, нужных для этой кампании, отпал сам по себе, так как ни один человек по той или иной причине не годился. Короче говоря, подходящего пьяницу отыскать так и не могли.
— Иисус-Мария! — причитал директор Пуц после трёх часов напряжённого заседания, допивая четвёртую рюмку коньяку. — Неужели на этом жалком заводишке нельзя откопать ни одного парня, которого мы могли бы для острастки уволить под лозунгом широкой кампании?.
— Нельзя, — уныло протянул товарищ Зрень, — нельзя. Это так же верно, как то, что меня зовут Венделин. Ведь, кроме старого папаши Пиклера, нам каждый работник нужен как воздух.
Директор насторожился.
— Папаша Пиклер? Кто это?
— Да ну! — Зрень махнул рукой. — Ночной сторож на подсобных складах… Что он там есть, что его, старого бедняги, там нет — всё одно…
Прошла минута.
— Под лозунгом кампании, — официальным тоном произнёс Пуц, — пошлём товарища Пиклера на пенсию.
— Это зачем же? — недоуменно спросил Зурвальчик.
— Из принципиальных соображений, — ответил директор Пуц. — Чтобы предостеречь остальных. — В его голосе была твёрдость непримиримого борца.
— Чтобы предостеречь? От чего? — как-то непонимающе спросил Мартвонь.
— От порчи, — ответил директор Пуц, — от гидры алкоголизма.
Присутствующие переглянулись. Потом председатель комитета Зрень прошептал:
— Но ведь старый Пиклер не пьёт…
— Не пьёт? — испугался Пуц. — А почему же, чёрт возьми, он не пьёт?..
— Так. Не пьёт, и всё. Грешков у него хватает: уносит, например, к себе с заводского двора доски на дрова, и тому подобное, но пить, к сожалению, не пьёт.
Директор Пуц посмотрел прямо перед собой.
— Доски уносит? — спросил он с надеждой.
— Ну… уносит… Всякие обломки, щепки… для печки…
Директор Пуц с минуту думал. Остальные напряжённо ждали, что он предложит. Наконец Пуц сказал:
— Я думаю, что мы могли бы пока отложить упомянутую кампанию против алкоголизма… Пока не создастся более благоприятная обстановка… А вместо этого должны развернуть кампанию против хищения социалистической собственности. И начать её с яркого примера — с товарища Пиклера.
Обсуждали этот вопрос принципиально, но все были уже очень изнурены. В общих чертах одобрили предложение директора и разошлись.
Вечером пришёл Курина. Он был в довольно приподнятом настроении, и от него несло водкой на морскую милю. Он фамильярно взял директора Пуца за лацкан пиджака и, с трудом ворочая языком, проговорил:
— Знаешь, братец… У меня сегодня день рождения, так что ты не удивляйся… Не удивляешься? Честное слово, не удивляешься? Братец!..
Директор Пуц, не лишённый чувства юмора, понимающе посмотрел на него.
— Везёт дуракам, вроде тебя! — философски заметил он. — Ещё немного, и мы бы организовали такую широкую кампанию против алкоголизма, — всем на удивление! Это тебе было нужно, да? Впрочем, послушай, ты случайно не воруешь щепки?
— Я? — удивился юбиляр, ударяя себя в грудь плоской ладонью. — Я?! Какие щепки?..
— Я же сказал, — благосклонно продолжал директор Пуц, — везёт дуракам вроде тебя. Приведи себя немного в порядок, через минуту у нас начнётся производственное совещание.
И он поправил Курине галстук, который съехал немного набок.
Через некоторое время директора Пуца снова вызвали в Совет уполномоченных. Сам уполномоченный министра в Братиславе отсутствовал, и Пуца принял его заместитель. Как бы между прочим, он сказал директору Пуцу:
— Слышал я, что у вас на заводе весело, товарищ Пуц…
Пуц вытер руки, слегка подался вперёд и горячо проговорил:
— Действительно, товарищ заместитель, весело у нас, весело!
— Говорят, ваши рабочие выгнали из мастерской какого-то Клуштака за то, что пришёл навеселе в рабочее время?..
— Выгнали, говорят, выгнали, — быстро проговорил директор Пуц, хотя это известие было для него совершенно новым и ошеломляющим. — Мы начали широкую кампанию против алкоголизма и действуем принципиально.
— А молодого человека из бухгалтерии уже исключили из Союза молодёжи… или нет? — продолжал заместитель.
— Исключили, конечно! — подтвердил Пуц, едва придя в себя от удивления. — Колара исключили
