Кетрин бросила быстрый взгляд на приоткрытую дверь зала.
— Но, Алан! В этом случае?..
— Да. Я знаю, о чём вы подумали.
— И всё-таки, как был убит Форбс?
— Об этом я имею представление не больше вашего. Фелл считает, что убийца исчез через окно. Да, конечно, я понимаю, что на окне — нетронутая стальная решетка! Но не забывайте, что на собачьем ящике тоже была нетронутая сетка. Двадцать четыре часа назад я готов был поклясться, что сквозь нее ничто не могло проникнуть, и всё же нашлось то, что проникнуть могло.
Из зала послышались шаги. Алан замолчал, бросив Кетрин предостерегающий взгляд. В гостиную вошел Сван, он был почти так же мокр, как после ведра воды, вылитого тетей Элспет. Стряхнув с себя воду, он протянул мокрые руки к огню.
— Буду считать, что повезло, если не схвачу воспаления легких, прежде чем всё это кончится, — заявил он. — Я попытался не отставать ни на шаг от доктора Фелла. Казалось бы, совсем нетрудная задача. — На лице Свана появилась кислая улыбка. — Ничего подобного, он и во второй раз улизнул от меня. Сейчас он с людьми из местной обороны. Во всяком случае, перед наступлением темноты он еще был с ними, но вот чем они занимались, не смог бы узнать и сам Шерлок Холмс. А вы что собираетесь делать?
— Ничего. Просто разглядываю старые фотографии. — Алан продолжал перелистывать альбом. Бросив взгляд на один из снимков, он перевернул страницу, но внезапно, охваченный любопытством, вернулся назад. — Постойте! — воскликнул он. — Это лицо я уже где-то видел!
На снимке был изображен красивый блондин с густыми усами и сверкающими глазами. В правом нижнем углу фотографии виднелась выцветшая надпись с завитушками и росчерками: «Желаю счастья!»
— Разумеется, видели, — сказала Кетрин. — Это же Кемпбелл, а они все более или менее похожи друг на друга.
— Нет, тут что-то другое…
Алан вынул снимок из альбома и перевернул его. На обороте тем же почерком было написано: «Роберт Кемпбелл, июль 1905».
— Значит, это и есть наш умница Роберт!
Свана, заглядывавшего Алану через плечо, привлекло совсем иное.
— Боже, вот это красавица! Кто это?
— Тетя Элспет.
— Кто?
— Элспет Кемпбелл.
Сван только присвистнул.
— Та старая ведьма, которая… — Он проглотил конец фразы, непроизвольно пощупал свой новый костюм и нахмурился.
— Ну да. Та самая, что устроила вам купель. Взгляните на этот снимок, где она в шотландском костюме и видны ее ножки. Разрешите обратить внимание на их великолепную форму, хотя по современным понятиям они, пожалуй, излишне мускулисты и крепки.
Кетрин не сумела сдержаться.
— Конечно, до вашей дорогой герцогини Кливлендской ей далеко!
— Послушайте, — решительно перебил Сван. — Я, право же, не из любопытных, но в конце концов хочу всё-таки узнать, кто эта кливлендская девица? Кто этот Чарльз? Кто такой Рассел? И что общего у вас с этой девицей? Знаю, что таких вопросов не задают, но я уже сколько ночей не могу уснуть ломая себе голову!
— Герцогиня Кливлендская, — объяснил Алан, — была любовницей Чарльза.
— Да это я и сам понял. А теперь она связалась с вами?
— Нет. Она не только родом не из Штатов, но еще и умерла лет двести назад.
Сван уставился на него.
— Вы смеетесь надо мной!
— Вовсе нет. У нас был спор об истории и…
— Я говорю, что вы надо мной смеетесь! — отрезал Сван. — Я ведь от вас самих слышал, что эта кливлендская девка существует на самом деле! Я так и написал о вас в «Прожекторе» в первой заметке из серии…
Он внезапно умолк, видно сообразив, что у него с языка сорвалось то, о чем не следовало бы говорить. В напряженной тишине две пары глаз впились в него.
— Так что же, — угрожающим тоном спросила Кетрин, — вы написали о нас в «Прожекторе»?
— Ровным счетом ничего. Честное слово, ничего! Право же, это была только шутка, в ней нет ничего обидного…
— Алан, — тихо сказала Кетрин, — вам не кажется, что самое время снова вытащить шпаги?
Сван непроизвольно начал отступать от них, пока не наткнулся на стену. Он произнес очень серьёзно:
— Вы же женитесь! Доктор Фелл сказал сам, что вы женитесь! Не понимаю, в чём дело? Я не хотел ничего плохого… Я только сказал, что…
— Как жаль, — продолжала Кетрин, внимательно рассматривая потолок, — что Колин не может встать на ноги. Но я слышала, что он исключительно меткий стрелок, а поскольку окна его комнаты выходят на дорогу…
Она сделала многозначительную паузу. В это время распахнулась дверь, и Кристи Мак-Тейвиш объявила:
— Вас приглашает Колин Кемпбелл!
Сван побледнел.
— С кем он хочет говорить?
— Со всеми вами.
— Но ведь ему нельзя принимать посетителей! — воскликнула Кетрин.
— Это уж я не знаю. Он лежит в постели и пьет виски, словно чистую воду.
— Ну, мистер Сван, — сказала Кетрин, беря его за руку, — после того как вы дали нам торжественное обещание, которое сразу же нарушили, да и, похоже, не собирались выполнять, после того как вы ответили коварством на наше гостеприимство; после того как вам преподнесли на блюдечке, наверно, единственный стоящий материал, который вам удалось получить за всю жизнь, — хватит ли у вас смелости пойти и посмотреть в глаза Колину?
— Да поймите же мое положение, мисс Кемпбелл! Колин поймет меня! Колин — парень, что надо! Колин… — Вспомнив о чём-то, он повернулся к горничной. — Скажите, он еще не нагрузился?
— Простите?
— Нагрузился. Надрался, — пояснил Сван. — Я имею в виду — нализался. Под градусом. Под мухой.
Кристи поняла и уверила Свана, что Колин не под мухой. Кристи была убеждена, что мужчину ни в коем случае нельзя считать под мухой, пока он может спуститься на пару пролетов лестницы, не натворив никакой беды, но этого Сван, к счастью, не знал.
— Я ни в чём не смолчу перед ним, — мрачно заявил Сван. — Да и перед вами тоже. Я приехал сюда, и что со мной сделали?
— Ничего, — сказала Кетрин, — по сравнению с тем, что с вами сделают сейчас. Продолжайте, продолжайте.
Это замечание не остановило Свана.
— За мной гонятся по дороге, нанося тяжелые увечья, от которых я мог даже получить заражение крови. Ладно. На следующий день прихожу в новеньком костюме, стоившем мне десять гиней, и эта полоумная выливает на меня ведро воды.
— Алан Кемпбелл, — раздраженно перебила Кетрин, — что здесь такого смешного?
Алан уже не мог удержаться. Откинувшись на спинку стула, он хохотал от всей души.
