Мистер Уинтон тем временем выступил вперед.
Сэр Мортимер увидел его, руки у него разжались, и Эйлида высвободилась.
Она побежала через комнату, чтобы найти защиту у брата, однако Уинтон стоял перед ним. Эйлида в страхе не замечала, куда бежит, и, наткнувшись на Уинтона, инстинктивно прижалась к нему.
— Спасите меня! Спасите! — выкрикнула она.
Уинтон почувствовал, что Эйлида дрожит всем телом.
Граф первым подступил к Шаттлу.
— Вон из моего дома! — в бешенстве выкрикнул он. — Руки прочь от моей сестры! Оставьте ее в покое!
— Послушайте, молодой человек… — заговорил сэр Мортимер.
— Я не намерен слушать вас! Делайте, что вам говорят, иначе я вышвырну вас отсюда силой!
— Я считал, что вы уже во «Флите». — Сэр Мортимер пытался быть язвительным. — Прикажете подождать, пока ваша сестра останется в полном одиночестве?
От этих слов граф окончательно взбеленился, он сжал кулаки и явно собирался кинуться на Шаттла, но тем временем мистер Уинтон успел усадить Эйлиду на диван и тоже подошел к сэру Мортимеру.
— Блэйкни велел вам убираться из его дома, который теперь перешел в мои руки, — заговорил он. — К вашему сведению, леди Эйлида Блэйкни дала согласие стать моей женой. Если я когда-нибудь увижу, что вы посмели заговорить с ней, то вызову вас, а это отнюдь не пустая угроза.
Сэр Мортимер был настолько потрясен словами Уинтона, что только молча смотрел на него, багровея все больше с каждой секундой.
Обретя дар речи и кое-как собравшись с мыслями, он спросил:
— Вы сказали, что… леди Эйлида… станет вашей женой?
— Вы слышали, что я сказал, и я накажу вас, если посмеете к ней приблизиться! — ответил мистер Уинтон. — А теперь убирайтесь, пока я не спустил вас с лестницы.
Он говорил, не повышая голоса, но каждое слово звучало как удар хлыста.
Казалось, сэр Мортимер все еще не верил своим ушам, но когда мистер Уинтон угрожающе навис над ним. Шаттл понял, что осторожность паче доблести.
Собрав остатки собственного достоинства, он направился к двери. Только дойдя до нее, он обернулся и посмотрел в ту сторону, где сидела на диване Эйлида.
Заметив, что граф и мистер Уинтон наблюдают за ним, Шаттл вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Дэвид подошел к сестре.
— Мне следовало вздуть его! — заявил он. — Ия бы сделал это, если бы не вмешался Уинтон.
Эйлида вытерла платком глаза.
— Он явился сюда, — заговорила она, запинаясь чуть ли не на каждом слове, — только потому, что рассчитывал на твое отсутствие… Думал, тебя… увезли кредиторы… и я… совершенно беззащитна.
— Презренный подонок! — воскликнул Дэвид.
— Могу только благодарить Бога, что вы… вовремя вернулись, — продолжала говорить Эйлида, все еще запинаясь. — Я ненавижу его! Я ненавижу всех мужчин! Они безнравственны… и отвратительны…
Она так волновалась, что не сразу вспомнила о присутствии Уинтона, который вправе был принять ее слова и на свой счет. Попытка объясняться по этому поводу скорее всего только испортила бы дело, но ей в дальнейшем следует лучше владеть собой. Эйлида быстро встала с дивана и выбежала из комнаты.
Она пересекла холл и поднялась по лестнице. Добравшись до своей комнаты, девушка бросилась на постель и зарылась лицом в подушки. Только теперь она дала полную волю слезам. Она плакала, как плачет ребенок о своей матери, плакала о доме, о счастье, которое у нее когда-то было, а теперь покинуло навсегда.
Внизу мистер Уинтон подождал, пока стихнут в холле шаги Эйлиды, потом жестко спросил:
— Кто этот человек и какое отношение он имеет к вашей сестре?
— Это сэр Мортимер Шаттл, — ответил граф. — Он заехал в имение случайно. На охоте его лошадь потеряла подкову, и он надеялся, что у нас есть кузнец.
— Когда это произошло?
— Думаю, примерно месяц назад. И Эйлида сказала мне, что он неоднократно предлагал ей свое покровительство.
— В жизни не слыхал ни о чем более оскорбительном! — воскликнул Уинтон.
— Я тоже так считаю, — согласился с ним граф. — Но Шаттл — женатый человек и ничего другого не мог придумать.
— Надо было позволить вам отделать его как следует, — пожалел Уинтон. — Но я уж позабочусь, чтобы он не смел даже заговорить с ней!
— Вы должны понять, что, поскольку Эйлиде приходилось встречать только мужчин подобного сорта, она несколько предубеждена против сильного пола, — с некоторым беспокойством и смущением произнес граф.
Он опасался, как бы Уинтон, узнав об истинных чувствах Эйлиды, не отказался от своих планов. К его немалому облегчению, мистер Уинтон заговорил о другом:
— Я полагаю, у вас где-то есть карта имения. Пожалуйста, отыщите ее и отметьте места, где находятся фермы. Хорошо бы также узнать границы.
— Да, разумеется, — сказал Дэвид.
Он был так рад, что Уинтон не обиделся на Эйлиду, что сразу поспешил к выходу со словами:
— Карты находятся в конторе имения, как это называли во времена моего деда. Пойдемте и посмотрим их, а пока мы будем этим заниматься, я бы не прочь выпить бокал вашего превосходного шампанского, если оно еще осталось.
— Я бы и сам с удовольствием выпил бокал перед возвращением в Лондон, — ответил мистер Уинтон.
Глава 4
Когда граф вез Эйлиду в Лондон в своем фаэтоне, она чувствовала себя так, словно ее везут на гильотину. Ей было по-настоящему страшно и чудилось, что в груди как будто трепещет крылышками дюжина бабочек.
Утром, когда она спустилась к завтраку, то первым делом спросила брата:
— Как нам быть с Бетси и Гловером?
— Забыл сказать тебе, — ответил граф. — Уинтон до отъезда все с ними уладил.
Эйлида, которая думала о стариках ночью, пожалела, что брат не сказал об этом раньше, но упрекать его не стала, а лишь спросила, как поступил со стариками Уинтон.
— Бетси он обещал первый же дом, который будет выстроен в деревне, а пока выплатил ей деньги за прошедшие три месяца.
Эйлида даже вскрикнула от радости, а Дэвид продолжал:
— То же самое он сделал и для Гловера и обоим сказал, что продовольствие, какое им нужно, они могут покупать за его счет. Он все оплатит.
Хоть Эйлида и ненавидела мистера Уинтона, но вынуждена была признать, что он щедр.
К тому же она понимала: ей это не по душе потому, что позаботиться о стариках должен был Дэвид, я вовсе не чужой человек, который распорядился ими словно неодушевленными предметами.
Она и себя ощущала как бы тенью собственной личности, послушно подчиняющейся воле Уинтона.
Когда она об этом думала, ей делалось еще страшнее, чем прежде.
И все же она решила, что не позволит себя запугивать или подавлять силой богатства.
Она еще докажет Уинтону, что голубая кровь важнее материальных преимуществ.
У себя в комнате, принявшись за укладку вещей, Эйлида подумала, что все это напоминает историю о
